— Ну ты даешь!.. Кто это к тебе?.. Еще придет?
— Спокойно! — отвечал я равнодушно. — Послал на задание. Манекенщица. Из первой сборной. Весь мир объехала. Не толпитесь...
«Поехали к тебе!»
Ждать от Эльвиры дополнительных сведений о подружке не приходилось, она каменно стояла на защите «неприкасаемости» Алениной личной жизни. Тем не менее однажды интересную справку обронила: Гафта нынче нет в Москве, на съемках в Швеции, минимум на месяц.
С самого начала этот муж не сильно занимал воображение: некоторое условное обстоятельство, не более того. Гнала вперед загадочная увлекательность процесса. Возможная угроза была так неясна, что просто отметалась.
Короче, стал названивать. В ответ — сплошные отговорки: «Ах, вы звонили? Да, выходила с собакой... Нет, сегодня не получится, два выезда подряд... Завтра? Днем три сеанса на Кузнецком... Давайте попозже, лучше в конце недели...»
Впору было смириться. Видимо, замахнулся не по рангу. Но однажды она позвонила сама... И на этот раз мы легко договорились поужинать в «Минске».
Встречи стали частыми. Инициатива оставалась за мной. Отказов практически не было. Ну например:
— Товстоноговцы в Центральном детском, «Мещане», пойдем?
— Чудесно!
А там, конечно, вся Москва. Проталкиваемся через фойе. За руки не держимся, но и так понятно, что вместе. Кураторша из министерства, терзавшая мои пьесы, шипит: «Теперь понятно, какие тебе нравятся!..» А давняя, почти забытая подружка, добрая душа, восхищенно молвила на ходу: «Молодец, лучшую женщину Москвы взял!» — и двинулась дальше, успев скрытно пожать мне руку.
Все эти театры, вечерние компании, ресторанные посиделки с определенного момента стали заканчиваться одинаково. В неверных отсветах ночных огней подхватывался автомобиль, и я сопровождал Алену до дома. До ее дома: «На Белинского! Возле телеграфа!»
