Первая мысль на следующий день: что там, на улице Белинского? Все ли, как говорится, живы? Позвонил. Алена сама взяла трубку. Отлегло: жива!
— Поужинаем в ВТО?
— С удовольствием!..
— А Томик?
— Мама выгуляет.
Этажи театрального общества тогда еще не сгорели, ресторан работал.
В ожидании поджарки и всего остального делился волнением:
— Не знал, можно звонить — нет? Навредить боялся. Не убил он тебя?
— Все и так было закончено, теперь — окончательно. Точка, — прозвучало спокойно и даже равнодушно.
— А он — что?
— Теперь не важно, — и так же ровно, со спокойной иронией добавила: — Забрал шведские бокалы, которые мне привез. Давай сменим тему, не возражаешь? Тут больше говорить не о чем.
Тему сменили навсегда. В последующем я порой возникал с какими-то суждениями, увидев актера в телевизоре в том или ином сюжете, Алена разговор никогда не поддерживала. Сравнительно недавно, то есть уже в старости, спросил:
— А почему все-таки ты тогда меня предпочла?
— Как почему?! — ответила она коротко и для меня исчерпывающе. — Влюбилась!
Через три года после рассказанного у нас родилась Оля. Еще через семь лет Оля пошла в школу. Мы оба работали, поэтому отдали дочь на продленку. Алена прибегала домой первой, брала на поводок овчарку Ладу — выгулять и с нею спешила за дочкой.
Однажды сильно задержалась в своем Московском ТЮЗе, где заведовала литературной частью. Школьная учительница уже просто извелась: всех детей разобрали, только девочка Орлова болтается! И не выдержала, сорвала злость:
— Мама твоя где, наконец?! Ей, наверное, собака важнее дочери!
— Нет, — ответила Ольга решительно и вдруг выдала формулу нашего протяженного совместного счастья: — В нашей семье, — сказала уверенно, — все равны!
В моей новой книге воспоминаний «Хроника времен одного влюбленного» много рассказано об Алене Изергиной, моей жене — Орловой Елене Дмитриевне. Мы были солидарны и в своих размышлениях, и в юморе. Ее недавно не стало...
