Мы везде появлялись втроем, Галя использовала меня как ширму, говорила: «Пусть все думают, что Боря влюблен в тебя!» Обычно Буряце звонил мне под конец их встречи на Садовом кольце — Брежнева купила ему там кооперативную квартиру: «Приезжай!» Выходили из дома мы уже втроем — и ехали куда-нибудь веселиться. Боря меня приобнимал, сажал в свой «мерседес» — этот спектакль разыгрывался для наблюдателей, которых приставил к жене Чурбанов. «Эти шпики повсюду, неужели Юра думает, что я не замечаю?» — удивлялась Галя.
Отношения с Буряце у нее были очень игривыми. «Он мамонтенок — маму ищет, — шутила. — Посмотри, какая у него волосатая грудь! Настоящий плейбой!» Боря обычно ходил в распахнутой рубашке, чтобы все видели огромный бриллиантовый крест у него на шее. Их общение часто превращалось в мини-спектакль. Они обожали разыгрывать сцены.
— Ты посмотрел на эту девочку! — ревновала в ресторане Брежнева.
— Галя, это официантка, прислуга, «кушать подано»... А ты царица! — уверял ее Буряце.
Брежнева была веселой, красивой, сексуальной. Могла в ресторане деньги в оркестр метать — женщина-праздник. Любила шампанское, но я никогда не видела, чтобы она потеряла лицо. К алкоголю ее пристрастил муж — ему дарили бесчисленное количество бутылок, и Юрий зачастую предлагал Гале «посидеть» с ним. А с Буряце раскрывалась актерская натура Брежневой — они вечно плясали, пели. «Когда-то я мечтала, что стану актрисой и сыграю цыганку Эсмеральду, станцую на площади. Еще не знала, что встречу тебя, цыгана!» — говорила Борису Галя. Кстати, двигалась она с большой грацией и обжигала темпераментом. Мужчины действительно теряли от нее голову, а не только использовали в своих интересах как дочку генсека.
Гале самой всегда хотелось помогать своим возлюбленным и видеть их на вершине олимпа. Уже после расставания с Брежневой Мариса Лиепу выгнали из Большого театра. Галя сказала: «Жаль его...» — и я предложила ему устроить творческий вечер в ДК «Ленинские горы». Спросила разрешения у Гали, она ответила:
— Мне все равно.
— Может, придешь? — поинтересовалась, думая, вдруг захочет вновь с ним сойтись. Подруга отказалась, но потом подробно расспрашивала, как прошел вечер.
Конечно, для Мариса та встреча со зрителями была словно бальзам на душу: народ ломился, артиста засыпали цветами и он хотя бы на час снова почувствовал себя востребованным. Но Лиепа уже не был нужен Брежневой — она увлеклась Буряце. «А я Борюсю в Большой театр устрою!» — говорила с вызовом. Думаю, этим Галя свою власть и Марису показала — ввела довольно посредственного певца в храм искусства, из которого великого танцовщика изгнали. Боря потом приглашал нас обеих на премьеры, при всех обнимал меня и целовал — я по-прежнему исправно выполняла роль ширмы.
