Однажды я поздно возвращалась после концерта в ДК — вышла из метро «Маяковская», а на улице метель... И тут рядом останавливается «мерседес», а в нем интеллигентный мужчина: «Давайте я вас подвезу». Долго отказывалась, мол, к незнакомцам не сажусь, но потом услышала: «Представьте, что я таксист, хоть и отвезу бесплатно». В результате села, у дома выбегаю из машины, оставив на сиденье рубль.
— Девушка, заберите деньги! — кричит он.
— Я бесплатно не езжу! — отвечаю и скрываюсь в подъезде.
Через неделю на вечеринке в гостях у журналиста Александра Рошаля вижу снимок этого человека в фотоальбоме. Спрашиваю, кто он.
— Космонавт Виталий Севастьянов.
— Ой, а я ему рубль оставила! — рассмеялась я.
Рошаль набирает его номер:
— Ты что, по ночам бомбишь?
— Сейчас приеду и рубль девушке верну! — отвечает Виталий.
Так что случайных встреч в моей жизни просто не было!
С актрисой Зоей Федоровой меня познакомила Галя Брежнева. Мы подружились. Незадолго до гибели Зоя позвонила: «Знаю, Хачатурян собирается в Америку, можешь попросить Арама Ильича провезти туда письмо и бросить в ящик, чтобы здесь его никто не прочитал?» Хачатуряну просьба совсем не понравилась, но он ее выполнил. А вскоре актрису убили...
Галю Брежневу к нам в гости привела Нонна Щелокова, невестка министра внутренних дел СССР, — они с мамой познакомились на приеме в Доме архитектора и стали приятельствовать. С Галей, несмотря на почти двадцатилетнюю разницу, у нас обнаружилось много общего: она тоже мечтала стать актрисой, но ее отец позвонил в приемную комиссию, чтобы дочку не брали. Как и я, Галя обожала талантливых людей, окружала себя ими.
Вспоминала, что в юности была настоящей диссиденткой. В школе вела антисоветские разговоры, за которые ее чуть не исключили. «Объяснила всем, что Роза Люксембург обыкновенная шлюха и что Восьмое марта очень странный праздник», — смеялась Галя. Отец возмущался:
— Ты соображаешь, что несешь?
— Но это же правда! — парировала дочь.
Известно, что Леонида Ильича даже вызывали в обком партии и отчитывали — его тогда еще не избрали генсеком.
Комсомолкой Галя не была и в партию вступать не собиралась. Читала самиздат, как-то мне подарила «Архипелаг ГУЛАГ», потом «Мастера и Маргариту». Ее возлюбленный Боря Буряце говорил: «Галя, тебя в психушку посадят!» Шутил, конечно, но в результате его слова оказались пророческими.
На момент нашей встречи Брежнева с Чурбановым абсолютно потеряли интерес друг к другу. Впрочем, они изначально были совершенно разными людьми. «Он милиционер, с ним тоска!» — жаловалась Галя. У него милицейские сводки, а у нее — спектакли и концерты, не жизнь, а праздник.
И увлекалась она все больше творческими людьми — например Марисом Лиепой, который так и не ушел к ней от жены, из-за чего Галя очень переживала. Я же стала свидетельницей ее безумно эмоционального романа с цыганским артистом Буряце. Мы с Борей были примерно одного возраста — около тридцати, а Гале — уже под пятьдесят, и собираясь на свидание, она говорила мужу: «Пошла общаться с молодежью!»
