Хаим быстро заслужил репутацию субъекта странного и несимпатичного: неотесан, крайне неопрятен, да и собой нехорош. Сутулый, вечно затравленный, с головой, втянутой в плечи, и тяжелой челюстью. Впоследствии описывали и его плохие зубы, и рубленое лицо с низким лбом и толстым носом, и нервный тик, и слабые, несоразмерно маленькие руки. Круглый год он ходил в одном и том же пальто-балахоне на голое тело. Много позже рассказывал, как носил вместо рубашки кальсоны — надевая их на манер кофты.
В Париже Хаим начал посещать Школу изящных искусств, а в свободное время рисовал вывески и разгружал вагоны с рыбой. Он напишет немало натюрмортов на «рыбную» тему, чаще всего изображая селедку. Главным «университетом» Сутина стали Лувр и картины старых мастеров, особенно он полюбил Рембрандта.
В какой-то момент зачастил в Академию русской художницы Марии Васильевой. Однако мучительно стеснялся, редко показывал свои работы и все время их переделывал. После занятий устраивали чаепития, Хаим украдкой брал побольше сахару, а все делали вид, что не замечают. Сутин скитался в «Улье» по обитателям коммуны, голодал, ходил в рванье, не гнушался выпрашивать хлеб у знакомых, а то и подворовывать. Как-то Кикоин поделился с ним жалкими грошами и Хаим купил три скумбрии, но перед тем как наброситься на еду, написал с ними натюрморт.
На рынке он добывал тухлых цыплят и использовал их в качестве «моделей». Проводил часы у холста, а чтобы не заляпать одежду, работал обнаженным. Когда Шагал съезжал из «Улья», Хаим умолял передать мастерскую ему, но Марк отказался, потому что «от Сутина слишком плохо пахло». Позже тот же Шагал скажет о легендарной коммуне: «В «Улье» вы либо околевали от голода, либо становились знаменитыми». Хаиму предстояло второе. Но тогда он не подозревал о грядущей славе и начал терять надежду.
