Дед говорил:
— Играть главные роли нужно с внешностью героя-любовника, а у меня, как видите, наружность самая что ни на есть крестьянская. Но к своим родителям я абсолютно не в претензии, давно смирился, что мое амплуа — деды из народа.
Оператор Анатолий Заболоцкий, снимавший Ивана Рыжова в фильмах «Целуются зори», «Печки-лавочки», «Калина красная», как-то поделился его рассуждением: «Все-таки хорошо, что я некрасивый. Был бы красавцем, давно бы измылился».
Татьяна: Лично мне папа всегда, даже в преклонные годы казался очень красивым. А каким он был щеголем! Вкус к одежде ему, безусловно, привила мама — как и хорошие манеры. Она происходила из аристократической семьи: отец — царский офицер, мать — княгиня. От родителей Ниночке Никольской достались интеллигентность, утонченность, деликатность, способности к музыке и живописи. И еще она была ослепительно красивой. В такую девушку папа просто не мог не влюбиться. А Ниночка рассмотрела в нем бесконечную доброту, преданность, щедрость, веселый нрав — и всю жизнь прожила как за каменной стеной. Разница в возрасте у них небольшая, всего пять лет, но отец всегда чувствовал себя намного старше и оберегал, баловал жену как маленькую девочку, исполнял все ее капризы. Захотела Ниночка работать — пожалуйста; стала, дослужившись до ассистента по актерам, каждый вечер пропадать на театральных и кинопремьерах, вечерах творчества — слова поперек не сказал; не научилась за всю жизнь готовить хотя бы яичницу — и не надо: мама-то ее, Вера Михайловна, чашку за собой помыть не могла. Все заработанные деньги отдавались Ниночке — она очень любила ходить по магазинам и если возвращалась без покупок, считала, что день прожит зря. С возрастом мамуля стала слишком разговорчивой и придя с работы могла часа два рассказывать, какой эпизод сегодня снимали, что сказал режиссер и что она ему ответила. Папа от ее трескотни сильно уставал, но виду не показывал. Незаметно отключал слуховой аппарат и через равные промежутки времени кивал головой: да, мол, ты, как всегда, права...
В 1999 году судьба устроила нашей семье череду суровых испытаний. Сначала маму разбил инсульт, после которого она уже не встала. Пока теплилась надежда, что Ниночка поднимется, папа держался, но когда врачи не оставили на выздоровление ни единого шанса, с тяжелейшим сердечным приступом попал в больницу. После не раз говорил: «Если бы смерть за мной тогда пришла, обрадовался бы...» С больничной койки его подняла ответственность — за любимую Ниночку, за меня, разрывавшуюся между прикованной к постели мамой и работой, за Леню и Алешу, оставшихся без моей заботы.
Мама прожила еще четыре года, и все это время папа не отходил от ее постели. Отказывался от ролей, концертов и творческих вечеров — да что там, боялся отлучиться даже на кухню: вдруг Ниночка захочет пить или потребуется приподнять ее на подушках? Речь у мамы отнялась полностью, но она знаками могла показать, что нужно. Папа по несколько часов в день читал ей книги, учил заново говорить, ставил на видеомагнитофоне ее любимые фильмы. Я часто видела, как мама пытается поднести его руку к губам, чтобы поцеловать...
