Интересно, что выбрала те учебные заведения, которые не смогла окончить моя мама. После возвращения из Владивостока получила диплом философского факультета УрГУ — мама здесь работала на кафедре машинисткой, пробовала поступить, но не получилось. А когда начала штурмовать Свердловский театральный институт, мама рассказала, что она недолго училась там на режиссерском отделении: одна профессорша приревновала ее к своему мужу-профессору, за что и поперла...
После экзаменов в театральный я шла домой и думала: «Если не стану артисткой — умереть бы тогда, может, в следующей жизни все сбудется!» И тут на меня из-за угла вырулила похоронная процессия! Продралась сквозь толпу, прибежала домой и рассказываю маме, что чуть с гробом не столкнулась. Она говорит: «Ох, как смело поступила — у тебя сейчас жизнь круто изменится!» И уже на следующий день я стала студенткой Свердловского театрального института.
Андрей зачем-то решил меня тогда вернуть. Стал заезжать после учебы в институт и в маленький вонючий театр «Театрон», где я скакала в смешных постановках. К звездной жизни театр никакого отношения не имел, так что все над моим увлечением подшучивали. Мама язвила: «Что-то в этом есть — трясти со сцены дряблыми руками!» В общем, пока не встретила Сигарева, меня настоящую никто не видел. Да меня, считай, и не было вовсе.
Познакомились мы, когда Вася Сигарев собрался ставить у нас в «Театроне» спектакль по своей пьесе «Черное молоко». На первой репетиции отличилась: накануне мы расстались с Андреем, я всю ночь пробухала и приперлась в театр с большим опозданием. Ввалилась в зал и честно сказала режиссеру: «Мне так плохо, всю ночь пила». Тут у меня еще и пуговица от топика оторвалась — прямо к Васиным ногам отскочила.
— Когда отрывается пуговица — это судьба, — стали шутить артисты.
— Тогда возьму ее себе, — сказал Сигарев и положил пуговицу в карман. А потом добавил: — Пойдем пива выпьем!
Так режиссер и главная героиня свалили с репетиции и пропали из театра на неделю. На первом свидании Вася учил меня сигареты тушить об язык: «Это такой трюк, не больно!» Оказалось, еще как больно, но я терпела — хотелось геройствовать (этот момент тоже вошел потом в «Страну ОЗ»). Вскоре попала в больницу, врачи увидели язвы на языке и собрали консилиум, решив, что у меня какая-то страшная болезнь. Я их успокоила: «Не волнуйтесь, это я чинарики тушила!»
