Когда вышла «Пышка», в стране уже шла перестройка и фильм наш смотрели по всему миру. В Германии о нас много писали, меня называли «мисс Перестройка» и «фрау Мэрилин Монро русиш». И если Магомет не может прийти к горе... То немцы приехали за мной сами с официальным контрактом и приглашением. Отправилась работать в Германию. Проекты просто сыпались на голову. Снялась в сериале «Мариенхоф», длинном-предлинном. Потом в комедии со знаменитым Герхардом Польтом. Затем подоспел контракт с киностудией «Бавария-фильм». Тогда же на подъеме я записала пластинку с Рут Маккартни (сестрой Пола). Эйфория началась невероятная: меня полюбила Германия, я учила немецкий и не хотела назад.
— Почему?
— Я уезжала даже не из самого государства СССР, а из коммуналки Дины Мойшевны с тараканами, бежала от голодухи и гэбистов! Они вваливались по двое, когда им было удобно и требовали стучать на Елену Соловей и Михаила Боярского. Я боялась заходить в подъезд и на свой третий этаж летела стрелой! Все, что на тот момент было мне дорого, — это работа. А ее было больше за рубежом. Еще и платили пять тысяч марок в день, а не две тысячи рублей за фильм. Я была молода — приятно же позволить себе пиджачок за три тысячи долларов. Слушайте, я в театре в советское время зарабатывала девяносто рублей в месяц, а Боярский — девяносто пять! Нас наряжали в безумные кринолины, надевали на головы короны, но наступал вечер — королева меняла бархат на ситчик и отправлялась в очередь за колбасой. Чтобы жить в отдельной квартире, надо десять лет отстоять в очереди, машина вообще была недосягаемой роскошью... А тут наконец свежий ветер в лицо!
Я снималась в кино и параллельно писала музыку. Никогда для меня не было лучшей терапии, чем музыка. Однажды увидела объявление о конкурсе на саундтрек к фильму «Ночной поезд в Венецию» (в нашем прокате он назывался «Поезд в ад») с Хью Грантом в главной роли. Как многие, просто решила попытать счастья и отправила запись песни. То, что выбрали именно ее, стало приятной неожиданностью. А когда еще и гонорар в пятьдесят тысяч долларов заплатили, вообще от счастья чуть не спятила! Никогда раньше я не видела таких денег!
Записывать песню полетела в Америку. Поселилась в Лос-Анджелесе сначала в довольно скромной гостинице, и почти сразу после приезда познакомилась с Джеком Николсоном. «Привет! Я — Джек!» — просто сказал он. Конечно, я восхищалась культовой картиной всех времен и народов «Пролетая над гнездом кукушки». Не могу сказать, что влюбилась в самого Джека, но время мы с ним провели чудно. Секса показалось даже многовато. Думаю, всему виной его любимая железная бутылочка с белым порошком, с которой американский идол тогда не расставался.
Из дома он выходил редко, переодеваться не соизволял даже на свидания — так за ужином в стареньком халате с затертым на рукавах рисунком и сидел, потягивая дорогое вино. Николсон ведь чрезвычайно одинокий человек. Однажды я попыталась завести разговор на эту тему, но Джек меня тут же оборвал: «Стоп!» — и достал свою ненаглядную фляжку с порошком. За месяц нашего общения Николсон привил мне самую популярную в Голливуде философию: живи как нравится — и никто тебе не нужен.
— Поэтому ваш роман быстро закончился?
— Вскоре я встретила своего будущего мужа Матиаса. Он швед, художник. Его тетя занималась в США дизайном одежды, и он приехал поработать вместе с ней. Точнее — на нее. Они пришли на концерт, где я выступала. На красивого высокого мужчину внимание обратила сразу — он просто сверлил меня взглядом. Понравился. После подошел к сцене, наговорил комплиментов, и я оставила номер телефона. Отношения развивались невероятно романтично. Мы ужинали при свечах, я просыпалась с ромашками в волосах. Матиас меня беспрестанно рисовал, наряжал в одежду тетиного дизайна — такое все в кружевах...
