— Проспись иди, — говорю.
— Дверь выбью! — пообещал Саша и тут же начал приводить угрозу в действие. Дверь, по счастью, оказалась крепкой. — Все, Лапина! Ты попала! Я тебя вычеркиваю из всех списков!
— Из каких списков? — смеюсь.
— Я тебя больше не знаю!
Ночевать он пошел, кажется, к Ярмольнику. На следующий день пробовала выяснить, из каких загадочных списков исчезла моя фамилия, но Саша признался, что прошедший вечер помнит смутно. Балагур. Выпить, покурить, поболтать — это пожалуйста... Но жить с Абдуловым, думаю, было дико тяжело. Да и тот волшебный образ, который когда-то я себе придумала, очень быстро рассыпался. В общем, роман плавно сошел на нет. Зато дружили мы с Абдуловым до самого последнего его дня. Когда приезжала в Москву сначала из Германии, потом из США, мы обязательно встречались. Сашка тащил то в театр, то на банкет. Однажды приехал в Штаты на гастроли. Звонит:
— После спектакля завалимся с ребятами в гости!
— Да без проблем!
Но когда я увидела, сколько с ним пришло «ребят», даже смеяться не могла.
— Абдулов, — спрашиваю, — ты всю труппу привел?
— Ну да, — говорит.
Он ведь сам был очень щедрым человеком, гостеприимным. На свои дни рождения меньше сотни гостей не собирал, ему бы и в голову не пришло кого-то не пригласить к старому другу на Голливудские холмы! На меня он всегда смотрел так, как смотрит влюбленный мужчина. Подкалывал: «Ну что, свалила из России? Бросила меня, коварная женщина?» Его телефонный номер до сих пор в моей записной книжке. И еще Ани Самохиной. Если приезжала в Россию, им звонила в первую очередь. А теперь вот и позвонить некому... Все ушли. Несправедливо, когда умирают люди, которые так умели любить жизнь!..
— После того как вы стали известной актрисой, отношения с матерью наладились? Она вами гордилась?
— Едва стала зарабатывать в кино, мысль, что надо вылечить маму, уже не отпускала! Я носилась с этой идеей, искала врачей, узнавала разные способы — от медицинских до шаманских. Не учла только одного: пока сам человек не захочет бороться с болезнью, сделать ничего нельзя. Мама категорически не признавала свою зависимость. Когда пыталась вызывать ее на разговор, на меня шквалом обрушивалась агрессия. «Убери эту!» — кричала она отцу. Папа, очень спокойный и милый человек, укладывал подвыпившую жену спать, собирал по дому тапки, которыми она в меня швыряла, жарил дочкам котлетки... Революционером была только я и очень от этого страдала. Думаю, в основном благодаря маме в Америке я семь лет училась на психолога.
— Кстати, а почему вы решили переехать жить за рубеж?
— Честно говоря, не собиралась, не планировала... Меня даже не выпустили на фестиваль в Швейцарию, куда Женя Гинзбург повез «Остров погибших кораблей» и «Пышку»! Обе картины получили престижные призы, но в ОВИРе сказали, что рады успеху моих ролей, однако разрешения на поездку не дадут. Так я свою первую международную славу и не вкусила. Сейчас, объездив полмира, с удивлением оглядываюсь на то время: за кордон нас не выпускали, а внутри страны жизнь была очень странная... Однажды меня сутки продержали в милиции только за то, что взяла протянутую мне американцем розу! Дело было белым днем на Красной площади! Схватили меня там же, запихнули в машину, вытряхнули все из сумочки, требовали отдать валюту. Ну не могла же наша девушка просто так взять у американца розу, если она не проститутка!
