— С чем выпускались, в какие театры показывались? И как в итоге оказались в Театре имени Гоголя?
— У нашего курса была очень сложная судьба. В конце третьего курса умер Конский. В сентябре к нам пришел народный артист СССР Иосиф Моисеевич Раевский, он умер через месяц. Следом пришел мхатовец Платон Владимирович Лесли, через полтора месяца не стало и его. А Ольга Николаевна Андровская тяжело болела и практически уже не приходила на занятия. Еще один мхатовец, Николай Дмитриевич Ковшов, выпустил спектакль на двоих. После него появился Павел Хомский, который только начинал, поэтому с огромным рвением стал нас лопатить. Все понимали ситуацию. В итоге я выпускалась с ролью Полиньки в «Доходном месте».
Мне кажется, для многих моих однокурсников распределение сложилось очень неблагополучно, они заслуживали гораздо большего. Мы с партнером показались в «Ленком» (тогда Театр Ленинского комсомола), и Берсенев, Гиацинтова и Бирман нас оставили в театре. Но через неделю главным режиссером стал Марк Захаров, который заявил, что все принятые до него худсоветом решения аннулируются. И мы с партнером оказались, можно сказать, на улице.
Отец, служивший в труппе Театра Гоголя, об этом узнал и впервые предложил: «Тогда я поговорю с Борисом Гавриловичем». Так что Голубовский принял меня, если можно так сказать, по блату. Но так получилось, что блат я оправдала довольно скоро. Мы с моим однокурсником Сашей Скворцовым, мужем Оли Науменко, прилетели на гастроли. Сели на летное поле, едем в гостиницу, и администратор говорит: «Актриса попала в больницу, у тебя вечером срочный ввод». На подготовку оставался день. Но я справилась, ввод прошел нормально, без потрясений, спектакль «Одни без ангелов» сыграла на должном уровне.
Первые года два-три я играла у Бориса Гавриловича практически все на срочных вводах. Но потом в тех спектаклях и оставалась, мне это даже нравилось.
— Каким режиссером он был, как относился к артистам, за что ценил?
