— Вы педантично, шаг за шагом работаете над своей формой, каждый день у вас фитнес, особая диета. Результаты потрясающие. Никто не даст вам ваш возраст. Вы поражаете своей целеустремленностью. Началось все с роли Евы. Вам нужно было надеть обтягивающий телесный костюм, который смотрелся на вас ужасающе. И вы преобразились, похудев на 18 килограммов.
— Все тогда и началось, у меня жесткий режим, утром я иду в зал в любом состоянии. Сегодня я сделала исключение — дома бежала шесть километров, но только от того, что у нас с вами встреча, а потом репетиции. А так каждый день — самолет, поезд, не важно — я на всех гастролях обязательно в спортзале. Это я и для здоровья делаю, и для своего состояния, и для того, чтобы быть примером для женщин, которые бегут после спектакля ко мне с цветами. Они увидят, что вполне реально при желании встать пораньше, надеть рюкзак и попереться в зал.
Я себя уже давно запрограммировала. Питаюсь исключительно спортивной едой, которую привозят домой в контейнерах. У меня полный холодильник этих контейнеров, я даже их не съедаю, хотя там всего 750 калорий на день, потому что мне не нужно так много. Из сладкого я ем только мед или варенье утром с кофе, не потому, что я так себя сдерживаю, а потому, что не люблю конфеты. С питанием у меня все прекрасно, а вот со сном проблемы, потому что с этими переездами и перелетами и с разным временем в стране трудно следовать нормальному режиму дня.
— Как выжить вообще с этим графиком, с этими переездами и перелетами?
— Я дома не бываю почти и не понимаю, почему плачу за электричество и за воду очень много. Такая жизнь у меня давно — только я из чемодана одно выкину, другое положу. А когда чемодан стоит долго в гардеробной, и он мне не нужен, вот тут у меня начинается голод по поездкам. Ну, и отсутствие заработка нервирует, я не привыкла, чтобы только уходило и ничего не приходило. Мне нужно каждый день заработать. А лето — просто катастрофа, я из-за этого ненавижу лето.
— Вы всегда говорите, что у вас большая семья и вы все отдаете им, но что же остается для себя, чем вы можете не делиться? Есть ваш личный островок радости и счастья?
— У меня радость — спорт, спектакли и репетиции. Я дошла до такого минимума, до такого аскетизма. Спектакли — это возможность уйти от личных проблем. На сцене проблемы, придуманные автором для персонажа. И их не надо решать самому, они решатся точно в срок по сценарию. В эти минуты я свободна от жизненных проблем... И еще сцена дает энергию. Вот вчера мы начинали спектакль, я чувствую, что у меня нет ничего для того, чтобы играть, я хочу только спать. Выходишь на сцену и через три минуты улетаешь далеко, появляются силы. И потом еще какое-то время, пока домой возвращаешься, ты ими наполнен. Сцена силы дает нереальные. Ты делаешь то, что невозможно. Это все равно что брать какую-то олимпийскую высоту или поднимать вес огромный. Ты не чувствуешь веса, тяжести не чувствуешь никакой, ты все время легкий. Передать нельзя, что это такое, какая-то магия. И это на самом деле существует, кто-то так устроил, наверное. Актерская профессия непростая, но если ты там не зря, если там твое место, то тебе там хорошо, как в раю.
— Никогда не сомневались в том, что это ваше?
— Нет, никогда. Я просто ничего другого не могу. Мне там хорошо. Иногда я захожусь на сцене и не могу себя сдержать, и наступает коллапс какой-то, когда ты не можешь справиться со своим чувством, со своей эмоцией. Ты не можешь сдержать себя, текут слезы, и ты не можешь говорить, и нужно что-то с собой сделать, чтобы вернулся голос. Вот до такой степени сильно ты проживаешь события выдуманные. Приходит к тебе какой-то смех, какой-то плач, ты никогда так не смеялась раньше, и теперь этот смех в тебе задерживается, ты начинаешь так смеяться или плакать как-то иначе. Раньше так похлюпаешь, слезы польются, а сейчас больше «выхлопа» идет. Что-то из жизни идет на сцену, а со сцены идет в жизнь. У меня один раз деньги украли, я пришла домой и от бессилия и от того, что ничего не могу изменить, стала издавать такие звериные звуки. Даже сама удивилась: «Боже, неужели это я?!» И это вспомнила, когда была на сцене. Даже в комедии, которую мы сейчас репетируем, я так плачу, я вою. Все артисты вздрогнули сначала, потом привыкли. Я не люблю существовать ожидаемо. Мне хочется, чтобы вздрагивали люди в зале, а потом привыкали, а потом я их снова вздрючу, чтобы они не успевали привыкнуть и заскучать...
— Под вас нужно было театр строить, репертуар формировать...
— Нужен главный режиссер, который бы знал, что я могу, что из меня можно добыть, но таких нет. Но я оптимист — не сдаюсь и не сдамся. Глупо ждать своего режиссера. В той же антрепризе могу сама играть и быть самой для себя режиссером. Я же знаю, что хорошо, что плохо. Сейчас, когда идут репетиции, сама предлагаю многое и даже целую сцену себе написала.
