Мария Владимировна была и мастером розыгрышей. Мы приехали в Таллин играть в русском театре. Сидим за кулисами, артисты отдыхают, чай пьют. Вдруг входит девочка и говорит:
— Извините, я из газеты «Молодежь Эстонии», хочу взять интервью у руководительницы театра госпожи Райхельгауз.
Я только хотел сказать, что я не госпожа, как Миронова говорит уверенно:
— Да, пожалуйста, я вас слушаю.
— Госпожа Райхельгауз, я хочу спросить, какие у вас творческие планы?
— Я не просто режиссер театра, еще и актриса... Вы пьесу «Гамлет» читали? — Девочка сказала, что да, она знает эту пьесу. — Вот я хочу ее ставить и играть в ней. Там, если помните, есть интересная сцена, когда Гамлет протыкает ковер и зритель слышит звук падающего тела. Это тело я и сыграю. Это моя творческая мечта.
Мы повалились от смеха!
— С Мироновой было сложно в общении?
— Нет. Я обо всех артистах могу сказать, что мне с каждым было очень легко. Чем артист мощнее, талантливее, индивидуальнее, тем он лучше и правильнее общается с режиссером. Чем круче артист, тем проще с ним работать.
— Но кто все же был самым сложным?
— Гафт. Еще у меня была стычка с Олегом Далем, я ему предлагал определенный рисунок роли, но он не соглашался, делал по-своему, и мы расстались. Назначил на эту роль Константина Райкина, с которым мы очень дружили. В юности, когда приезжали куда-нибудь на гастроли, жили в одной комнате, обсуждали самые разные вопросы. Я был в курсе его влюбленностей, он — моих.
Несколько раз я приходил к ним домой на обеды. Я уже был режиссером театра «Современник», но глядя на сидевшего во главе стола великого Аркадия Райкина, смущался, волновался. Он говорил: «Попробуйте вот этот салатик». Но никакой салатик в горло не лез, конечно.
