Я не была инфантильным ребенком. Наоборот — самостоятельной. Родители работали с утра до вечера, бабушка умерла, когда мне было семь, нанять няню не было возможности, поэтому я росла с ключом на шее. Сама гуляла, сама обед себе разогревала. Когда поняла, что хочу быть актрисой, занялась голосом. Мне не нравилось, как он звучит. Ездила через весь город к педагогу. Спасибо маме — оплачивала занятия.
После школы решимость поступать в театральный институт не пропала, несмотря на сумасшедший конкурс и отсутствие протекции. Мама с папой не отговаривали, но я читала в их глазах сомнение, напряжение. И на экзаменах я не встретила бурного восторга, педагоги смотрели растерянно: а что вам играть с такими внешними данными? Но все же я доверяла своему внутреннему чувству, была уверена, что не так уж плоха! И когда в итоге поступила к Олегу Павловичу, за спиной выросли крылья. Немыслимый успех! Вера в саму себя укрепилась еще больше, когда года через полтора меня начали приглашать сниматься. Единственную с курса. Значит, могу! При этом демонстрировать успешность, выделяться среди однокурсников не хотелось. Например я стеснялась надевать в институт модные вещи, которые привозила из заграничных поездок. Вернее не так. Я знала себе цену и не видела смысла демонстрировать какую-то свою исключительность и кому-то что-то доказывать.
— Марина, как вам кажется, в детях можно взрастить доверие к самому себе? Думаю, что современное родительское стремление опекать и контролировать не придает ребенку уверенности.
— Безусловно. Дети должны идти своей дорогой и совершать собственные ошибки. Не думаю, что при этом надо за всем этим наблюдать со стороны, никак не влияя. Своим детям я нередко рассказываю о каких-то ситуациях из своей жизни, чтобы они понимали, что может происходить в принципе. И добавляю: «Это МОЙ опыт, который я обрела путем ошибок, часто — мучительных. Как поступить с этой информацией, решать вам». Павел взрослый человек, ему двадцать пять лет, и он не спрашивает: «Как мне быть?» Решает сам, и я не собираюсь вмешиваться в его жизнь. Но при этом сыну важно, когда я понимаю его и одобряю его поступки.
— Много было случаев, когда вам казалось, что он совершает ошибку?
— Нет... Когда человек порядочный, он в принципе поступает правильно. Дело лишь в нюансах. Даже если я видела, что он ошибается в человеке, которым очарован, не вмешивалась: сын неглупый парень, сам разберется. Начну «нападать», настаивать на своем мнении — он перейдет в оборону, станет защищать и защищаться. Люблю, когда Павлу радостно с кем-то, — а как иначе может реагировать мать? Другое дело, что если мне лично человек, который рядом с сыном, не особенно симпатичен, я не выказываю фальшивого восторга. В свое время родители тоже не могли мне ничего запретить, вышло бы только хуже. Попробуйте скажите мне: «Этого не будет, и точка!» Мой разум отключится, и меня понесет... Вообще, я — за свободу выбора и уважение личных границ.
