Аукцион я выигрываю и визирую первую в жизни сделку — на двенадцать миллионов долларов! Теперь надо готовить контракт, но никто из нас опять же не представляет, как это делается. Думаете, хоть на минуту пришли в смятение? Ага, сейчас! Это же игра.
Приезжаем в высотку на Смоленской, где одну часть занимает МИД, другую — Министерство внешнеэкономических связей. На двенадцатом этаже в огромных кабинетах-залах со сталинской мебелью сидят люди, у каждого из которых лондонское образование — аристократы советского бизнеса и дипломатии, белая кость. У всех правильные запонки и зажимы для галстуков, изысканные манеры, превосходный английский. Еще недавно на международном рынке только они торговали советской нефтью, а теперь, по-прежнему имея в руках все схемы транспортировки, переговоров с западными компаниями и прочее, просто не знают, что с этим делать. Собственники-то нефти мы — голодранцы-дилетанты.
За полтора процента от сделки хозяева высоких кабинетов разработали для нас схему, составили контракт. Еще за шесть прокачали нефть. А мы сидели и подсчитывали сыпавшиеся деньги. Конечно, львиную долю прибыли пришлось вернуть банку, но и нам что-то досталось. Я вот сейчас говорю, а у самого ощущение: такого не могло быть, какая-то байка. Но ведь было! Абсолютно авантюрное время...
Вскоре я начал часто летать в Индию. В мою жизнь, как по щелчку, пришли невероятные курорты, частные самолеты, поданные к трапу лимузины. Я и сейчас не вожу машину, потому что в Воронеже о ее приобретении даже не помышлял — поездку в такси и то не мог себе позволить, а через три месяца после приезда в Москву у меня уже был водитель. С тех пор езжу на пассажирском сиденье.
В Индии познакомился с представителями настоящей бизнес-аристократии с высочайшей степенью социальной ответственности. У каждого по несколько благотворительных проектов, на которые жертвуется до половины заработков. Это отдельная культура. Например в Гуджарате я гостил у сына человека, которого сейчас уже нет в живых, но город по-прежнему его боготворит. Он удочерил тысячу девочек-сирот. Добился от правительства документального оформления отцовства, взял на себя ответственность за воспитание и образование. Специально для них построил школу. Каждой, выдавая замуж, готовил приданое, дарил подарки на рождение детей. После встреч с такими людьми я просто не мог не влюбиться в Индию.
— Приобретенных на практике бизнес-знаний вам все-таки не хватало, раз решили получить экономическое образование в академии Плеханова?
— Учился параллельно с работой, получая теоретическое обоснование того, чем занимался уже несколько лет: «Ах вот, оказывается, как это называется — спотовая торговля!» И еще масса подобных открытий. Однако вскоре после того как стал обладателем очередного красного диплома, понял, что хочу чего-то нового.
Для приехавшего в Москву провинциала обзавестись собственной квартирой — верх мечтаний. Я купил приличное жилье в районе «Белорусской» уже через полгода. Еще через пару лет — квартиру для дочери. А дальше неизбежные вопросы: ты первым классом будешь летать или частным самолетом? На японской хорошей машине хочешь ездить или на «мерседесе»? А разницы ведь никакой! Речь только о престиже. И что, продолжать пахать как угорелый и тратить энергию, чтобы купить яхту? Зачем, когда олигархи, приобретшие себе суденышки размером с «Титаник» и не знающие, что с ними делать, с радостью позовут покататься?
Решив за четыре года насущные вопросы и обеспечив семье «жировую прослойку», ушел из бизнеса, вернулся в театр, хотя на тот момент уже был генеральным менеджером крупного представительства индийской компании с миллиардными оборотами.
Все четыре года, занимаясь бизнесом, я не бросал театр. Познакомившись еще в студенческие времена с замечательным ленинградским режиссером и педагогом Зиновием Корогодским, участвовал в его лабораториях, ездил на театральные фестивали, старался не пропускать интересные премьеры на питерских и московских площадках. В этой среде меня знали как одаренного завлита и пытливого участника семинаров. Я был вхож в круг театральных звезд. И вот как-то заявляюсь в СТД к председателю Михаилу Александровичу Ульянову и руководителю секретариата этой организации Владимиру Георгиевичу Урину — сейчас он генеральный директор Большого. Союз театральных деятелей, как и его творческие собратья, тогда разваливался — ни денег, ни перспектив. В их глазах я, наверное, был олигархом: приехал на иномарке с водителем, в руке — мобильный телефон. Да еще и предложил с порога: дескать, давайте я вам что-нибудь сделаю во славу российского театра.
