На втором курсе начал заниматься творчеством знаменитого воронежца писателя Андрея Платонова, которого после полувекового перерыва, в разгар перестройки, начали издавать. Кстати, благодаря Платонову, точнее интересу к нему, я получил первую работу в театре. В 1989-м в Воронежский ТЮЗ пришел новый главный режиссер Михаил Бычков, решивший сразу поставить Платонова. Прочитав мою статью о писателе в областной газете, пригласил поговорить, а в конце беседы предложил должность в литературной части. Я сразу влюбился в театр по уши и уже на четвертом курсе твердо знал, чем хочу и буду заниматься в жизни: преподавать в университете и служить в театре завлитом.
Защитив диплом, тянувший на диссертацию, с которым приглашали на Платоновские международные конференции, стал преподавать студентам текстологию, продолжая работать в театре. Счастье полное! Двух зарплат хватает, чтобы снимать дом, где живу с женой Эльвирой (да-да, мы все-таки, когда учился на втором курсе, поженились!) и трехлетней дочкой Соней.
И тут начинаются девяностые с их шоковой терапией. В один день моя преподавательская ставка становится равной двум или трем долларам. Даже молоко ребенку купить не на что. Понимал: оставаться на месте нельзя. Куда ехать? Ну, наверное, в Москву, к друзьям по Дому художника. Позвонил разведать обстановку в столице, и веселая троица (два парня и девчонка) сразу стали звать к себе: «Мы тут бизнес создаем, товарищество с ограниченной ответственностью — присоединяйся».
Фантастическое ковбойское время, о котором в последние тридцать лет говорят, пишут и снимают по большей части в кроваво-черных красках. Знаю, все это правда: и фильмы Балабанова, и «Бумер», но меня (видимо, Бог уберег!) капсулировало и вынесло в другие зоны.
Нас было четверо, и каждый мечтал о чем-то абсолютно далеком от бизнеса: снимать кино, писать пьесы и ставить спектакли, сочинять музыку. Свободные художники, богема. Мы и к проекту торговли нефтью отнеслись как к приключению: кайфово же попробовать! Деньги — дело третье, хотя с ними точно веселее.
Началось с того, что как-то утром сидим в офисе, на столе — раскрытый «Коммерсантъ», где написано, что и. о. председателя правительства Гайдар и министр внешних экономических связей Авен приняли решение снять монополию государства и легализовать международную торговлю — теперь ею может заниматься каждый гражданин страны. В подтверждение серьезности глобальных изменений тут же объявляется конкурс на приобретение сертификатов на экспорт сырой нефти в Индию в рамках межгосударственных соглашений. Мы не имеем ни малейшего представления, что такое клиринговая валюта, где добывается и продается черное золото. Но считать-то нас еще в младших классах научили! В той же газете смотрим стоимость нефти — тогда она еще мерилась не баррелями, а тоннами: ага, двадцать долларов. А на лондонской бирже — уже сто двадцать. Экспортная пошлина — сорок. Двадцать плюс сорок — шестьдесят. И такая же сумма — чистая прибыль!
Сейчас даже из нашего поколения мало кто помнит, что в начале девяностых главным товаром на рынке были кредиты. Люди готовы были заплатить любые проценты за деньги здесь и сейчас. При галопирующей инфляции, получив кредит, поменяв рубли на доллары, а через полгода провернув обратную операцию, человек получал на руки сумму, в несколько раз превышающую первоначальную. Продвинутые соотечественники таким образом делали из воздуха состояния. Но нам-то кредит был нужен для покупки сырой нефти!
На международную ярмарку в Нижний Новгород, где на продажу были выставлены гайдаровские сертификаты, наше «товарищество» отрядило меня. Приехал со справкой от банка о том, что дадут нечеловеческий кредит. Весь такой богемный, театральный и абсолютно уверенный в том, что посмотрев десяток западных фильмов, уж солидного-то бизнесмена изображу запросто. Мне двадцать семь, тощий как удилище, в ухе — несколько сережек. На переговорах по ту сторону стола сидят нефтяные генералы, всю сознательную жизнь добывавшие и сдававшие государству черное золото — сильно упитанные пятидесятилетние мужики, на лицах которых читается полное недоумение: это кто вообще приехал и что нам с этим наглым пацаном делать?
