В общем, голос папы в «12 стульях» остался лишь в нескольких эпизодах. Так что о съемках отец всегда рассказывал с удовольствием, а вот фамилию режиссера даже не произносил. При этом признавал, что фильм — потрясающий. Но согласитесь, это ведь заслуга не только Леонида Иовича, но и исполнителя главной роли тоже. И еще актерского состава, операторов, гримеров, костюмеров, художников — всех.
— Как складывалась судьба Арчила Михайловича после выхода фильма на экраны?
— Конечно, он стал всесоюзно знаменит! Москва наконец приняла его в свои объятия. Как говорил отец, он мог открыть ногой дверь в кабинет хоть самого Брежнева. Чиновники рангом пониже тем более стремились сделать приятное такому человеку.
Папа познакомился и подружился с Рафиком Гарегиновичем Экимяном. Он был директором Театра имени Ленинского комсомола (в «Ленком» его переименовали позже). Экимян пригласил отца в штат. Папа был счастлив, велел нам с мамой и Зурабом собираться в Москву. Самый старший брат, Нугзар, был уже взрослым, он стал художником, жил отдельно, у него была своя семья. Но Зураб заартачился. Ему было шестнадцать, он влюбился в девочку-соседку и совсем не желал уезжать. Ну как оставишь парня одного в таком сложном возрасте? Бабушка вряд ли справилась бы. И мама приняла волевое решение не уезжать из Тбилиси, а отец стал жить в Москве.
— То есть семья распалась, можно сказать, из-за вашего брата?
— Есть грузинская пословица, в переводе на русский она звучит примерно так: «Птичка сидела на ветвях дерева и ждала, когда кто-нибудь хлопнет, чтобы она улетела». Арчил Михайлович и раньше не отличался верностью. Ну вот такова его мужская природа, против нее как попрешь? А мама — ревнивая. Вспыхивали ссоры. На момент съемок «12 стульев» в жизни отца уже появилась Таня — та самая девушка из балета. Видимо, гастроли их сблизили. Татьяна была совсем девчонкой, моложе на двадцать с лишним лет, влюбилась — как я могу ее осуждать? Отец был красавцем, мужчина-огонь! Какое-то время жил, что называется, на два фронта — там любовница, здесь жена. С мужчинами такое случается. Несколько лет это длилось. Мама, обнаруживая на его рубашках следы губной помады, ощущая запах чужих духов, ругалась очень эмоционально, но в конце концов прощала. Потом ей все надоело, и она его отпустила: да пошел ты на хрен! Его друзья умоляли ее: «Не разводись, у вас дети». Она ответила, что уже все для себя решила. Мы с братом и после развода родителей не чувствовали себя обделенными, наоборот — в моей жизни папа присутствовал даже больше, чем у моих одноклассников их отцы. Наш звонил почти каждый день. Часто приезжал, продолжал содержать семью. Это нормально и по-мужски. Почти в каждый свой приезд отец забирал из Тбилиси в Москву десять — пятнадцать своих друзей, селил их в шикарной гостинице, каким-то образом ухитряясь об этом договориться, ведь в советские годы получить номер было непросто. И «выгуливал» их со всей широтой своей грузинской души — рестораны, кино... Москва его не изменила — не забронзовел, оставался прежним Арчилом.
