Иногда он делал мне подиумный макияж, ему было интересно со мной экспериментировать. Мы с Галиной Борисовной часто приезжали к нему на проспект Мира в его Дом моды, где он тут же нахлобучивал на меня шляпы, пальто из своей новой коллекции. Каждый раз мы уходили с покупками.
ГБ была очень рассеянной, часто теряла ключи, вещи и страшно переживала по этому поводу. Однажды ей нужно было ехать на встречу. Она опаздывала и не могла найти ключи. Мы втроем бегали по квартире в поисках пропажи, а они оказались в одном из карманов ее многочисленных пальто, висевших в коридоре. После этого случая Денис подарил маме брелок — свистнешь, а он в ответ пищит. Однако дальше картина усложнилась: чтобы найти ключи, нужно было научиться свистеть.
Ей некогда было думать, куда деваются ее вещи, — что-то оставляла в театре, в своем кабинете. Каждый раз она спрашивала у своей секретарши Раи: «Где моя кофта? Куда ты ее задевала?» Рая была уже старенькой, работала еще у Ефремова, потом по наследству досталась ГБ. Она в ужасе звонила мне и умоляла поискать кофту Галины Борисовны дома: «Клянусь, в кабинете ее точно нет».
Каждый раз, возвращаясь поздно ночью из театра, Галина Борисовна, выходя из машины, кричала снизу: «Таня, Таня!» Я накину пальто на ночную рубашку и мчусь с пятого этажа ее встречать. Она боялась поздно ночью входить одна в подъезд.
Часто рассказывала истории из своего детства. Например как в эвакуации в Алма-Ате жила с родителями в одном из двух домов кинематографистов: «Помню, гуляем во дворе, вдруг кто-то из девочек кричит:
— Галя, пойдем посмотрим, как тетя Люся Целиковская в гробу лежит!
Это Эйзенштейн снимал «Ивана Грозного». А я кричу в ответ:
— Ни за что! Лучше с дядей Колей Крючковым на танке покатаюсь!»
А еще рассказывала, как лихо ездила на велосипеде, даже ноги закидывала на руль.
Ее родители были очень интересными людьми. Борис Израилевич Волчек, успешный оператор, все время пропадал в киноэкспедициях, а Вера Исааковна, в прошлом драматург, была занята собой. У нее был очень авторитарный характер, Галя боялась матери. Если отец ее пальцем не трогал, то мама могла и шлепнуть. Вера Исааковна хвалилась соседкам: «Вот вы до своих детей докричаться не можете, а мне стоит сказать лишь раз «Га-ля», и дочь тут же бежит домой со двора. Главное — это интонация!»
В сущности, Галю вырастила няня, простая деревенская женщина. Таня была членом семьи, она принесла из роддома и Галину Борисовну, и Дениса. От Тани ГБ с детства слышала слова «Троица», «Красная горка» и впоследствии приняла обряд крещения. Однажды, уже будучи взрослой, ставя спектакль «Эшелон», спросила Веру: «Мама, как ты могла меня с Таней отпустить под бомбежки в эвакуацию?»
