— Моя дочь получит нормальную профессию.
Но Эмиль Владимирович умел уговаривать. Первой сдалась мама.
— Мы хорошо знаем нашу дочь, мы же ей всегда доверяем, — сказала она папе. — С ней не случится ничего плохого, она серьезная девочка.
Тогда папа потребовал:
— Пишите расписку, что вы вернете мне Светлану в целости и сохранности.
И Эмиль Владимирович ее написал. Через неделю я была уже на съемочной площадке. Вот уж действительно пути Господни неисповедимы. Эти семь дней изменили мою судьбу.
В «Красных полянах» я играла дочь пастуха, у которой есть жених — деревенский парень, тоже пастух. Но все меняется, когда в село из города приезжает журналист писать об их трудовых буднях. Она не любит жениха, но понимает, что не в силах резко изменить жизнь. Вот такая грустная лав-стори на фоне социальных проблем деревни. Актер Григоре Григориу, с которым у меня впоследствии будет несколько совместных картин, в том числе и «Табор уходит в небо», играл грубого деревенского парня, Виктор Соцки-Войническу — хлюпика-журналиста. Сегодня Виктор живет в Париже, давно туда перебрался.
Съемки проходили в Карпатах. Отправились туда на машине, новеньком «Москвиче» Лотяну. Режиссер сидел за рулем, рядом — его девушка, я — на заднем сиденье. Ехали по серпантину, когда из-за поворота вдруг резко выскочила машина с надписью по борту «Дети». Справа пропасть, слева гора. Не погибли только благодаря молниеносной, звериной реакции Эмиля Владимировича. Он резко вывернул руль влево, машина перевернулась и застыла. Я не пострадала, а он сильно распорол стеклом руку, там на всю жизнь остался шрам.
Поставить машину на дорогу помогли проезжавшие мимо водители. Лотяну вернулся за руль, мотор завелся, поехали искать медпункт, где фельдшер, вытащив из руки осколки, сделал ему перевязку.
— Может, вам надо в больницу? — робко предложила я.
— Некогда, завтра съемка.
Вот таким было наше боевое крещение.
К вечеру мы добрались до деревни Вашковцы, гостиницы там не было, всех разместили по квартирам и на следующий день приступили к съемкам. Я очень люблю этот фильм. Недавно пересмотрела — прошло пятьдесят пять лет, но время его не тронуло. На фоне колхозных проблем — милая, чистая, первая любовь деревенской девчушки.
Поначалу мне приходилось тяжело. Вчерашней школьнице надо было осваивать премудрости актерской профессии прямо на съемочной площадке. Многое с первого дубля не получалось, а суровость Эмиля Владимировича меня расстраивала. В одной из финальных сцен — сцене прощания — я должна была снять с себя красные бусы и подарить их на память журналисту Андрею. Но у меня не получалось сделать это быстро и ловко, да еще одной рукой, так как на другой висел полушубок. Хотела от него избавиться, но Эмиль Владимирович не разрешил: только так и никак по-другому! Тесемки, на которых держались бусы, путались. Запорола несколько дублей, разревелась. Лотяну все больше раздражался и в какой-то момент взял первый попавшийся под ноги прут и стеганул меня. Из глаз брызнули слезы, а он громко скомандовал оператору: «Снимай!» От обиды или от страха в следующем дубле все получилось — сцена была снята. Это потом, гораздо позже я поняла, что Лотяну перфекционист, любыми способами будет добиваться того, что ему нужно по действию для фильма. Или, например, в одной из сцен надо было легко и быстро взбежать на горку. «Ты должна быть легкой и грациозной», — наставлял он меня. Но быть легкой и грациозной у меня не получалось. «Ты Бэмби! — кричал он. — Бэмби!» Я понятия не имела на тот момент, что это такой сказочный олененок. Один дубль, второй, третий... На мне были тяжелые резиновые игровые сапоги, и я по неосторожности сказала ему: «Мне в них неудобно бегать, вот если бы в туфельках...» Он рассвирепел, велел привязать к моим ногам тяжелые грузы — их использовали как противовес для съемочных кранов — и заставил меня целый час в них ходить. Когда их отвязали и прозвучала команда режиссера «В кадр, снимаем», на эту злосчастную горку не взбежала, а взлетела. Вот такие уроки актерского мастерства я, будучи неумехой, получала. Надо было привыкать к максимальной отдаче, к сосредоточенности на площадке, к умению носить игровой костюм независимо от того, удобен он или нет, нравится он тебе или нет. Надо было понять, что костюм — это часть образа и его надо сделать своим, как и роль, которую играешь.
