— Удалось?
— С первого раза не поступила к Грамматикову. На следующий год актеров набирали Сергей Соловьев, Владимир Мирзоев и Валерий Рубинчик. Я счастлива, что училась у них, мы обожали наших мастеров. На параллельном курсе занимались Света Иванова, Юра Быков, Оля Зайцева — Панночка из «Вия». А наша мастерская была актерско-режиссерской. Режиссерам Соловьев дал карт-бланш: «Делайте что хотите». И однокурсник Ваня Глубоков как-то раз прямо в аудитории устроил бассейн: притащил пленку, как-то ее натянул, налил воды, запустил карпов, развесил веревки. В другой декорации играли чеховскую «Чайку». Ваня придумал, что Нина произносит свой монолог в дыму. Ребята затащили в аудиторию бочку, налили туда бензина и подожгли. Повалил черный дым, все, кроме мастеров, выскочили в коридор. Преподаватели стойко досмотрели отрывок с бассейном и пожаром до конца. Другой однокурсник придумал ставить «Иванова» как немое кино. Я играла Сарру, заламывала руки, как Вера Холодная, принесла из дома вентилятор, он создавал нужный изобразительный эффект. Экспериментировали мы много.
А диплом я защитила ролью Ирины из фильма «Знаки любви» Владимира Мирзоева. Не могла играть в спектаклях, потому что на тот момент уже была беременна.
Ходила на пробы к Мирзоеву на общих основаниях. Когда меня утвердили, в институте начали шушукаться: знаем, мол, за какие заслуги. Распускали сплетни, слышать это было забавно. Мы с Владимиром Владимировичем в течение многих лет крепко дружим, он очень порядочный человек. Дал тогда первую серьезную роль, я переживала: справлюсь ли? Еще постоянно казалось, что Мирзоев на съемках на меня давил. Мы побаивались его и в институте. Каждую субботу показывали отрывки мастерам и когда узнавали, что Мирзоев не придет, а смотреть будет один Соловьев, выдыхали с облегчением. Мирзоев был суров, если хвалил, наступал праздник. Если ты не справлялся, Владимир Владимирович мог изничтожить словами, прожечь взглядом. Самым ужасным было, когда говорил, что ты играешь только смысл, ты не в задаче и не туда пошел.
На первом курсе репетировали Шекспира, тыкались, как слепые котята. Должны были одолеть его, хотя не понимали, как это играть, вообще наивно воспринимали драматургию. Меня Мирзоев ругал не так уж часто, хотя тоже доставалось. Он ценит актеров за глубину, второй, третий план, многослойность. Это оказалось близко моему уральскому характеру, у нас там народ не любит выражать эмоции. Когда очутилась в Нижнем Новгороде, окружающие поначалу казались мне какими-то легкомысленными. На Урале, на Севере в почете суровость. Внутри может бушевать буря, но ты должен оставаться внешне спокойным. Моя природа, где сочетались лед и пламень, наверное, импонировала Мирзоеву. Поэтому сработались.
Позже снималась у Владимира Владимировича в «Борисе Годунове». Гениальный фильм! Поначалу он предложил мне сыграть крошечную роль кормилицы: «Ань, роли нет, но мы не можем без тебя, приходи». Помню, опаздывала на пробы, задержалась на плавании, после бассейна успела только высушить волосы, приехала абсолютно не накрашенная, со стертым лицом. Мирзоев увидел, сказал: «Ох, забудь про кормилицу, давай пробоваться на Марию Нагую». Персонаж исторический, я читала об этой женщине. Она как айсберг, под поверхностью невидимая часть. Страшно было играть в сцене убийства царевича, я увидела окровавленного ребенка и впала в такую истерику, что ее хватило на несколько дублей.
