Игорь тесно общался с Мишей Шемякиным и тоже помогал ему чем мог. Я знаю, что Мишка уехал за границу в старом полушубке моего друга. Шемякин никогда не забывал старшего товарища, писал ему из-за кордона, присылал эскизы, рассказывал о своей жизни. А когда стал приезжать в Россию, приходил в гости со своей женой Сарой. Игорь рисунки Миши бережно хранил.
Друг когда-то спас меня от голодной смерти. В начале девяностых все рухнуло — ни концертов, ни съемок. Сидим в буфете «Ленфильма». Я плачусь:
— Что же делать? Чем семью кормить?!
А Дмитриев говорит:
— У тебя же золотые руки. И готовишь ты отлично — помню твои пельмени. Анька Самохина с мужем ресторан открыли, так ты ей пельмени и предложи.
Сказано — сделано. Игорь поговорил с Аней, я поехал к ней с пробным вариантом пельменей, получил одобрение и стал поставлять их для ресторана «Поручик Ржевский». Так шесть лет и зарабатывал. А потом открыл свое дело, начал готовить комплексные обеды для одной петербургской компании. Возил им каждый день первое, второе, третье, закуски, сделав из этого спектакль. Вывешивал не меню, а афишу на неделю. Каждое блюдо театрально представлял. Первый звонок — все рассаживаются, второй — приступают к обеду. Если блюда нравились, «зрители» награждали меня аплодисментами, кричали бис и браво, я выходил и раскланивался. (Особенно аплодировали солянке и беляшам.) Так с легкой руки друга попал в кулинарный бизнес.
У меня есть перстень Игоря с японскими иероглифами, это история еще одних трогательных дружеских отношений. Дмитриев перстень не снимал до конца жизни. Подарила его моя крестная Риточка. Она была влюблена в талант Игоря, романа у них не случилось, скорее это был союз душ. Часто говорили по телефону, переписывались, когда появлялась возможность, встречались.
Риточка жила в столице, но в какой-то момент на несколько лет отправилась с супругом в Японию. Игорь по ней скучал. И вот нам предложили творческие вечера во Владивостоке, откуда до Страны восходящего солнца подать рукой. Прилетели, идем по набережной, гуляем. Дмитриев вдруг придумал: «Пошли на главпочтамт, отправим Рите телеграмму». Адрес-то ее в Японии мы знали. Два идиота сочинили текст: «Прибыли во Владивосток. Теперь каждый день в 11.47 по Гринвичу будем стоять на берегу и смотреть в твою сторону. Выходи». Мы не подумали, как может повлиять наша глупая шутка на жизнь Риточкиной семьи за границей.
Вернувшись из Японии, Риточка вручила другу кулон с иероглифами. Дмитриев пошел к ювелиру, добавил золота и заказал перстень, впаяв в него этот подарок. После того как Игоря не стало, его сын отдал перстень мне. Я долго не знал, что означают иероглифы. Потом спросил у знакомых японцев, оказалось «счастье».
...Мы дружили всю жизнь, ссорились редко. Только два повода приводили к глобальным конфликтам. Первый — мои вечные опоздания, второй — его «дачные радости». Опаздывал я феноменально, порой на полчаса. Мне это было до лампочки, а Игоря приводило в бешенство. Он начинал кричать с порога:
— Если ты сказал, что придешь в три, почему не пришел ровно в три?!
