Только когда у тети Тани появился муж, писатель Константин Паустовский, немного успокоилась. В семье его все звали К.Г., а отец — Константином Георгиевичем. Тот был все же старше папы и много старше тети Тани. Паустовский оставил все — квартиру, дачу — прежней семье и пришел к ней жить, как говорится, в одной кепке.
К.Г. уже тогда считался классиком, очень известным писателем. Преподавал в Литературном институте. Однако отношение властей к нему всегда было скорее настороженным, ведь он не писал ни о стройках коммунизма, ни о подвигах советских людей. Зарабатывал Паустовский копейки. Когда в 1946-м вышли «Далекие годы», его обвинили в воспевании царской России и перестали печатать. Дело было, по правде сказать, не только в «Далеких годах». Сталин начал кампанию против разводов, и Паустовский попал под удар. Им приходилось трудно. Летом на даче, которую мой папа снимал в Переделкино, К.Г. приучил тетю Таню к рыбной ловле, они ели рыбу три раза в день — тем и спасались.
Но у К.Г. страха не было. Он жил по принципу: главное — держаться подальше от власти. А мой папа был напуган на всю жизнь. Когда в 1930-м его пьесу «Класс» разнесли в прессе в клочья, он убежал из Ленинграда в Москву. Они с Паустовским были разными, но тем не менее отношения сложились нормальные, человеческие. Даже несмотря на мамину глупую ревность, они дружили семьями.
Я помню случай, который произошел еще до женитьбы Паустовского на тете Тане. Сразу после войны у папы случилось прободение язвы, врачи сказали, что надежды нет. Рыдающая мама встретила по дороге домой тетю Таню и все ей рассказала.
— Бежим в больницу, надо спасать Алексея! — закричала та.
— У меня маленькая Варя одна дома, — растерянно ответила мама.
У нее всегда в таких случаях опускались руки. Тетя Таня помчалась в больницу и нашла врача, который взялся оперировать отца.
