Режиссерская задумка для «академиков» была такой: в каждом выпуске труппа работает над новой постановкой из классики («Сирано де Бержерак», «Отелло», «Пигмалион»), а в финале неизменно звучит дуэт главной героини и суфлера.
Мы успели сняться только в одной передаче и, с моей точки зрения, переплюнули «Кабачок...». Сюжет пилотного выпуска помню до деталей, поскольку именно с него начались наши с Нелли личные отношения: за пять минут до открытия занавеса перед спектаклем «Сирано де Бержерак» вдруг выясняется, что исполнитель главной роли заболел. Начинается паника, но тут вперед выхожу я — скромный суфлер, знающий все пьесы наизусть. Мне судорожно приклеивают нос, натягивают костюм — и выталкивают на сцену. В тот день мы репетировали финальный эпизод — объяснение Сирано с Роксаной, которую играла Пшенная, с объятиями и поцелуями. Когда выходили из здания телецентра, Нелли сказала:
— Алексей, когда вы попросите у меня номер телефона?
— А зачем? — ответил я, чем немало ее удивил.
Пшенная и сейчас красавица, а в молодости была просто неотразима: вслед ей оборачивались все. Номер я тогда все-таки взял, и начался сумасшедший, прекрасный роман, в результате которого появилась на свет удивительная девочка, которую мы назвали Женей.
Проект о двух театрах был забракован председателем Госкомитета по радио и телевещанию Лапиным, усмотревшим в снятых выпусках непозволительные идеологические вольности. Но мы с Нелли в отличие от других членов творческой команды не сильно расстроились: проект подарил нам друг друга.
В коммуналке на улице Правды у Пшенной была своя комната, куда я переехал после свадьбы. Остальные две занимали бабули, которых регулярно навещал дед из соседнего подъезда — хитрец, каких свет не видывал. Каждый день он, строго соблюдая очередность, ходил обедать к одной из одиноких старушек (таких в доме было не меньше десятка, а дедок — один) и не забывал рассказать, чем вчера потчевала «соперница». Бабульки из кожи вон лезли, чтобы перещеголять друг друга — старик жил как в раю.
