Поначалу мы просто дружили. Но в какой-то момент Курехин сообщил:
— Ты — единственная женщина, которая может дать мне счастье! У нас будет помолвка, а потом мы поженимся.
Мне было 27, Сергею — на два года меньше. Если честно, замуж я не рвалась, но использовать это как повод для праздника было вполне приемлемо. Помолвку отметили в «Сайгоне» — главном неформальном кафе того времени. И Курехин окончательно перебрался ко мне.
Сергей считал, что оптимальный вариант для общения — один гость. Обычно это был Болучевский, иногда — джазовый музыкант Александр Пумпян. Втроем мы коротали вечера в беседах, часто «за рюмкой чая». Болучевский, вдохновленный книгой Мюрже, мечтал написать про нас «Сцены из жизни богемы». Это ему частично удалось: когда он перешел на детективы, то в повествование вплетал истории из нашей бытности.
Особым ритуалом тогда считался утренний выход к пивному ларьку. Не то, чтобы жизненно необходимо было опохмелиться — хотелось увлекательной экспедиции с неожиданностями, это достойное начало нового дня. Видеть в обыденности что-то интересное мы умели. И однажды мне устроили шикарный сюрприз. Володя Болучевский, Саша Мошарский и другие знакомые музыканты подрабатывали тогда в духовом оркестре и ходили на майские праздники с демонстрацией.
Первое мая, слышу — музыка. Вижу — оркестр под окном. Играют они «Разлука ты, разлука, чужая сторона». Прямо с демонстрации пришли, чтоб исполнить эту «серенаду». Потом поднялись ко мне, веселились, в итоге забыли большой барабан и трубу. Инструменты так и остались у меня, за ними никто почему-то не вернулся. На барабане потом лопнула кожа: однажды я его возила с собой в новогоднюю ночь, мы катались по Невскому на финских санях. А труба в целости и сохранности висит на стене в прихожей.
Сергей любил меня смешить. То канкан в халате станцует, то садится за пианино и поет манерным голосом: «Вам возвращая ваш портрет». А мог начать играть «Харе Кришна» и незаметно перевести его на мотив «Мясоедовской улицы». Думаю, это шла подготовительная работа к «Поп-механике». Однажды, музицируя, вскочил: «А здесь вступает Лондонский оркестр!». Он уже тогда знал, что станет знаменитым.
Мы дали ему определение «парадоксальный умница» — Сергей умел говорить так, что создавалось впечатление, будто он много знает. На самом деле, у Курехина не было фундаментального образования, но он был начитан, доставал редкие книги и умел манипулировать информацией. Мог запутать в определениях и сбить с толку любого собеседника, даже хорошего специалиста по обсуждаемому в компании вопросу.
А Болучевский шутил, что Курехин — «обычная евпаторийская шпана». Он был сыном военного, школьные годы прожил в Евпатории. Нравы там излишней интеллигентностью не отличались, Сергей ею тоже не страдал. Как-то на Васильевском острове на компанию, в которой был и Курехин, напали хулиганы — так он без разговоров сразу врезал одному из обидчиков.
