«Неуловимые мстители» — это, по сути, вестерн, кстати, первый в истории советского кинематографа. Естественно, самыми важными были трюковые сцены, которых в фильме особенно много. Свои помню все до единой. Хотя повторить спустя пятьдесят лет вряд ли осмелюсь: возраст уже не тот, лихачества поубавилось.
В одном из эпизодов мой герой соскакивает с карусели и в следующую секунду они с Ксанкой лихо мчатся на коне. На съемках Жаркий споткнулся о булыжник ялтинской мостовой и завалился на бок, придавив нас. Валя крепко ушиблась, я разодрал ногу — кровища хлестала. В другой сцене, где Яшка с Валеркой на автомобиле проезжают через аптеку, разбивая стекло, меня осыпало осколками. Самый крупный воткнулся в щеку. Тоже крови было! Рану зашивали врачи дежурившей на площадке бригады скорой помощи. Шрам остался на всю жизнь.
Всем нам доставалось. Например, снимали погоню за Лютым, эпизод, где Данька прыгает из окна прямиком на коня. Пока репетировали — все было в порядке. Но после команды «Мотор!» лошадь сделала полшага в сторону и Витя, сиганув с высоты второго этажа, приземлился не на круп коня, а на землю. Признался мне: «Боль была дикая, аж искры из глаз». Но ничего! Косых вкололи обезболивающее, и он побрел сниматься во втором дубле...
— А как режиссер преодолевал запрет на съемки в трюках?
— Эдмонд Гарегинович пошел на хитрость. Нам как раз предстояла рискованная сцена, в которой Яшка прыгает со скалы. Согласно официальной версии, вместо меня в этом эпизоде снимался житель поселка Симеиз Анатолий Гаевой. Мастер спорта по прыжкам в воду, в свободное время он развлекал туристов, ныряя в море с пятидесятиметрового утеса. Кеосаян действительно пригласил Гаевого меня дублировать. Сцену сняли в присутствии сотен любопытных зевак. А через месяц режиссер подходит ко мне и говорит:
— Василек, посмотрел эпизод с утесом. Как ни крути, а все же заметно, что в кадре — не наш Яшка. Может, попробуем переснять с тобой?
