Однажды предложили роль в военной пьесе Вячеслава Кондратьева. Я должен был играть богоборца и почти весь спектакль разражаться ненормативной лексикой в адрес Небес. Для меня это означало прямое предательство. И герой был написан совсем другим, нежели я — большим, грубым мужиком. Подошел к автору:
— Простите, вы не знаете, почему именно меня назначили на эту роль? Мне кажется, вами написан совсем другой образ.
— Ну да, — согласился Кондратьев, — у меня он такой грубый жлоб, вы совсем не такой.
Режиссером был Всеволод Шиловский, но, думаю, его голос не был решающим, назначения происходили на более высоком уровне. Я отказался от роли. За что потом получил внушение от Вячеслава Невинного: «Артист — как солдат. Он не имеет права не выполнить приказ режиссера». Действительно, в театре отказываться от роли не принято. Даже если приходится поступиться принципами, страдать, проклинать судьбу.
Вскоре предложили жуткую роль в спектакле «Амадей». Героиню играла Елена Проклова, а мой герой должен был залезать к ней под юбку. Я не мог участвовать в такой пошлятине, снова отказался. Это было воспринято как бунт. Постепенно впал в немилость у начальства.
В кино были свои искушения. Когда уже принял решение уйти из профессии и поступить в духовную семинарию, вдруг пригласили на встречу с итальянским кинорежиссером, приехавшим в Москву. Он собирался снимать многосерийную историческую драму и предлагал мне роль крестоносца, причем без проб. Сулил золотые горы: «Вы получите гонорар, достойный вашего таланта, будете сниматься в Марокко, жить в королевском замке». Это было неслыханно по тем временам. Просто какая-то сказка. Но я чувствовал в его затее что-то бесовское, каким-то образом понял, что итальянец замыслил антихристианский фильм, в котором мне предназначена незавидная роль. А я тогда воспринимал очень болезненно все, что касалось моего вероисповедания. На уровне фанатизма.
Так всегда бывает в период неофитства — христианского «детства». Это своего рода болезнь новообращенных. Ира тоже через нее прошла. Однажды спектакль «Вагончик» поставили на седьмое апреля — Благовещение, и она отказалась выйти на сцену. Ее религиозные чувства не позволяли играть в такой большой праздник, когда «девица косы не плетет, птица гнезда не вьет». В театре были вынуждены срочно ввести на ее роль актрису Ирину Юревич. (Впоследствии она тоже бросила актерскую профессию и ушла в храм, и другая Ирина партнерша — Татьяна Глебова — тоже покинула театр по религиозным мотивам.) Мою жену после этой «выходки» убрали из спектакля. Актрисе непозволительно так себя вести.
