Наши отношения с бабушкой не прервались, приезжала к ней на каникулы. Папа постоянно с кем-то жил, но я не чувствовала себя обделенной, не ощущала, что у нас в доме трагедия. Родители сохраняли хорошие отношения, не слышала от мамы про отца ни одного плохого слова. У нее была увеличена щитовидка, потребовалась операция, после которой мама потеряла голос и осталась без профессии. Я тоже пела, а она говорила: «Не нужно тебе это, видишь, что может случиться». Врачи прописали маме радиоактивный йод. Думаю, у нее начался цирроз печени из-за этого, она никогда не дружила с алкоголем, могла выпить в праздник бокал вина.
Мама ушла накануне моего дня рождения. Ей было всего тридцать пять, мне — шестнадцать... На похоронах папа был рядом, поддерживал, подхватил на руки, когда на кладбище я потеряла сознание. Очнулась и не смогла говорить — пропал голос. Через два месяца он вернулся, но петь как раньше я уже не смогла, мама унесла с собой в могилу мои мечты о певческой карьере.
Однажды бежала мимо проходной Дома звукозаписи и вдруг заметила: вахтер не пропускает молодого человека, в котором я узнала Муслима Магомаева. Поинтересовалась, в чем дело. На него не заказали пропуск. Я сбегала наверх, разыскала редактора, к которому Муслим шел, и решила этот вопрос. Потом мы пересеклись в коридорах ДЗЗ, Магомаев меня узнал и тепло поздоровался. В третий раз увидела его в компании Юрия Гуляева.
— Девушка! — окликнул меня Гуляев с явным намерением пококетничать.
