— Позвони в Институт Склифосовского.
— Зачем?
— Может, нашедшего наши деньги привезли туда с инфарктом?
Мы потом продали мое пальто, модные сапоги-ботфорты, и... Муслим позвал друзей в ресторан. Прямо плакать хотелось, когда мы их прогуляли. Только не подумайте, что наша жизнь была сплошным весельем. Работали много. Вот принесли Муслиму музыкальный материал, если казался стоящим, я призывала аранжировщика, приглашала оркестр, заказывала студию. Мой начальник Чермен Касаев шутил: «Еду мимо Дворца съездов и опасаюсь. Скажет Магомаев Милке: разбери его по кирпичику — так ведь за одну ночь сровняет с землей». И это правда, ради него я была способна на подвиги. Муслим очень ценил мое мнение, прислушивался, но делать ему замечания вслух при людях было невозможно. Однажды я допустила такую ошибку, во время записи высказалась в микрофон: «Этот вариант нужно переписать!» Так он попросил меня войти в студию, схватил за грудки и чуть душу не вытряс: «Хочешь сделать мне замечание, делай его лично, а не через микрофон!»
У нас был потрясающе интересный круг общения, ходили в гости не только к Арно Бабаджаняну, но и к Аркадию Островскому, Оскару Фельцману, Роберту Рождественскому и его жене Алле. Часто встречались с Рустамом и Максудом Ибрагимбековыми, Поладом Бюль-Бюль оглы, сотрудником постпредства Зауром Рустам-заде. Выпивали, но в нашей компании никто и никогда не допивался до бесчувствия, все держались прекрасно.
