Работа с Сережей — типично балабановская история. Он же не любил снимать профессионалов. Бодрову режиссер обычно говорил несколько слов, и этого было достаточно. Никаких сложностей: «Вышел, встал, пришел, сказал!» Не было длинных репетиций и разборов. Балабанов и Бодров были очень близки, я всегда считала, что Сережа — Лешино альтер эго. Оба были рыцарями в битве за справедливость. У Сергея было бы большое будущее, если бы Бог его не забрал.
Я наблюдала, как они общались. Леша Сереже что-то нашептывал, громко они не разговаривали. Люди не случайно соединяются — Балабанов и Бодров попали в мироощущение друг друга. И были счастливы рядом. Сережа считал Лешу своим учителем, тот относился к нему с любовью старшего брата. Фильм «Сестры» они тоже затеяли вместе. На нем работала вся наша съемочная группа, а потом эти же люди уехали с Сережей снимать новый проект в Кармадон, где и погибли. Для Балабанова после трагедии с Сережей остановилась жизнь. И смерть друга наложила отпечаток на его мировоззрение.
Бодров был человеком закрытым, поэтому особо доверительных бесед у нас не случалось. Но я понимала, что Сережа — удивительный, он что-то «такое» в себе носил. Для молодого человека у него был слишком глубокий и грустный взгляд. Будто знал о мире намного больше, чем мы, только молчал об этом. А еще он был очень хорошим другом, не представляю ситуации, в которой Сережа мог бы кого-то предать. Люди, которые с ним были близки, для него значили все. Для «своих» он мог сделать что угодно. Мне кажется, я стала для Бодрова «своей», как и Витя Сухоруков. Помню, Вите понравился какой-то свитер в магазине. Так Сережа это запомнил, и когда у Сухорукова был день рождения, купил этот свитер и подарил ему. Точно так же было на съемках «Брата 2». Вите очень приглянулось коричневое пальто Бодрова. Он ничего не говорил, но бросал на него грустные взгляды. И Сережа пальто ему подарил. Сухоруков радовался как ребенок.
