Для меня Сережа Бодров словно самолет, который улетел в небо и остался там. Он не вернулся, не упал на землю. Так я постепенно примирилась с этой трагедией. А вот Леша Балабанов не смог...
Наверное, то, что я стану актрисой, было предопределено. Моя мама Надежда Семеновна хорошо пела да плюс к тому — работала киномехаником, что было почетно и востребовано. Папа Виктор Антонович занимался кинопрокатом, поэтому мы видели все новые фильмы. Оба они обожали кино. Встретились мои родители на целине, куда поехали по комсомольским путевкам. Да так и остались в Кустанайской области.
В тринадцать лет приехала в Ленинград на экскурсию. Попала на улицу Моховую, увидела вывеску «Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии» и поняла: это все про меня. Поэтому через несколько лет поступать поехала не в столицу, а в известный мне ЛГИТМиК.
В Ленинграде у нас не было ни одного знакомого, но у папиного друга здесь жил однополчанин по фамилии Коган. Не надеясь на чудо, отец написал ему письмо с просьбой приютить дочку на время экзаменов. И — представьте — эта семья встретила меня на вокзале и взяла жить к себе! Я осталась на улице Садовой, рядом с кинотеатром «Смена», у детей незнакомого нам ранее товарища Когана — Наташи и Саши. Только через полгода получила место в общежитии и переехала.
Курс в ЛГИТМиКе набирал знаменитый режиссер Игорь Владимиров. Я почему-то не верила, что поступлю, и два раза покупала и сдавала билет домой. Только после третьего тура успокоилась. Когда еще училась, Владимиров взял меня к себе в Театр имени Ленсовета, где уже служили Михаил Боярский и Алиса Фрейндлих. Конечно, встречая знаменитых коллег, я столбенела.
Наблюдать за Михаилом было особенно интересно. Часто после спектаклей его осаждала такая толпа поклонниц, что «мушкетеру» приходилось шифроваться. Боярский потихоньку выходил через черный ход, где его ждала машина. Но бдительные дамы не унимались, и некоторые бежали за автомобилем своего кумира, визжа от восторга.
