Народ был в таком восторге, что с тех пор исполняю их на бис в компании.
Отправляясь в Москву, очень нервничала, а в Школу-студию МХАТ поступила легко. Самые яркие влюбленности случаются у барышень в студенческие годы, но у меня романов не было, так как в Ростове ждал молодой человек. Отношения затянулись, я уже сомневалась: надо ли? Но было как-то неловко не выйти за него замуж. После института мы расписались. Распределение я получила в родной город.
В Ростовском театре драмы имени Максима Горького отработала два года, играла главные роли и постоянно, как чеховские сестры, рвалась в Москву. Да и семейная жизнь стала как-то раздражать: все, что мне представлялось важным, не вызывало у мужа никакого энтузиазма.
Ему хотелось просто меня любить и жить обычной жизнью. Он был приличным человеком, ничего дурного мне не сделал. Но через какое-то время после моего переезда в Москву мы расстались.
Возвращаясь из своего провинциального театра домой, каждый вечер повторяла как молитву: «Хочу уехать в Москву и поступить в московскую труппу». Толя Васильев оставался моим близким другом, я попросила его помочь подготовить программу, с которой было бы не стыдно показаться в Москве. И Толя поставил два отрывка — из «Бесов» Достоевского и «Трехгрошовой оперы» Брехта. Я ему многим обязана.
Актеры знают, какое это испытание — обивать пороги и предлагать себя, какой удар по самолюбию получаешь каждый раз, когда тебя прерывают не дослушав: «Спасибо, мы с вами свяжемся».
Показывалась множество раз и с «Таганки» вернулась домой уверенная, что ничего не получилось. Только вошла, звонит телефон — в трубке голос Галины Николаевны Власовой, завтруппой «Таганки»: «Мы вас берем. Кстати, Юрий Петрович велел спросить, кто ставил отрывки».
Я назвала Васильева, но Толя в тот момент был студентом ГИТИСа, его фамилия никому ничего не говорила.
Не прошло и месяца, как я получила роль — да какую! — Катерины в «Грозе» Островского. Конечно, не подозревала, что она досталась мне по стечению обстоятельств: пока прима театра Зина Славина где-то снималась, Любимов выстраивал рисунок роли с дебютанткой.
Ох как непросто новичку занять место в труппе, где годами складывались свои порядки! Но артистки «Таганки» отнеслись ко мне на удивление приветливо. Они не могли смириться с тем, что прозябают на вторых ролях, ненавидели Славину и обрадовались, что Любимов наконец-то ей «впаял», назначив на главную роль молодое дарование. Мы подружились с Аллой Демидовой, которая репетировала Кабаниху. Она меня поддержала.
Все складывалось замечательно, но в один прекрасный день Славина вернулась со съемок. Приходит на репетицию, а на сцене стоит другая. С Зиной случилась истерика, она рыдала, прошел слух, что Славина подала заявление об уходе — не знаю, правда ли. Премьеру играла, конечно, Зина. Но Любимов пошел на беспрецедентный для «Таганки» шаг: я играла «Грозу» во втором составе, через два спектакля на третий.
Прошло немного времени, и я почувствовала себя абсолютно счастливой — играла в «Антимирах» Вознесенского, в «Деревянных конях» Абрамова, в «Добром человеке из Сезуана» Брехта, играла Наталью Гончарову в «Товарищ, верь...»
Целиковской и Любимова. Но дело даже не в этом. У нас такое ремесло: ум с талантом порознь, большой артист может оказаться мелким человеком, а бывает и наоборот — на сцене банален, а в жизни образован, интересен, блестящ. Любимов собрал вокруг себя не только замечательных мастеров, но и людей значительных. Володя Высоцкий, Леня Филатов, Валера Золотухин, Ваня Бортник, Веня Смехов, Ваня Дыховичный, Давид Боровский — все они одаривали меня своей дружбой, находили добрые слова, чтобы похвалить мою работу, поддержать.
Лет через тридцать, в день, когда мы хоронили выдающегося сценографа Дэвика Боровского, стали вспоминать давно прошедшее, и Веня Смехов вдруг сказал: «Ленка, да ведь мы все поголовно были в тебя влюблены!»
