— Сколько потребуется. С этим нельзя шутить, а то останешься бездетной.
На следующий день Слава меня навестил. В женское отделение его не пустили, переговаривался со мной, стоя под окнами палаты, и вдруг на моих глазах начал терять сознание и падать. Поскольку все это происходило на территории больницы, «скорая» подъехала в считаные секунды. Бездыханного Говорухина погрузили на носилки и куда-то повезли.
Я чуть с ума не сошла. Бросилась к врачам: отпустите! Те стояли насмерть: нельзя! И тогда я заняла рубль у соседки по палате, как была — в больничном халате и тапочках — незаметно выскользнула из больницы через «черный ход», поймала такси и помчалась домой. Живой, но еще не совсем здоровый Слава отмокал в ванне. Оказывается, накануне он отравился несвежей рыбой.
Врачи промыли ему желудок и отпустили домой. Бледный Говорухин лежал в воде, попыхивая сигарой.
В больницу я больше не вернулась, позже съездила туда за вещами. Врач крутил пальцем у виска: «Как ты можешь так рисковать здоровьем? Ты же не долечилась!» Увы! Он оказался прав, я так больше никогда и не забеременела... Но по молодости не переживала, верила: когда соберусь рожать, врачи мне помогут. Ошибалась. Теперь жалею, что не родила ребенка, но так уж сложилось...
Свадьбы как таковой у нас с Говорухиным не было. Я не тянула его в ЗАГС, штамп в паспорте для меня ничего не значил. Главное, мы наконец-то не расставались не только на работе, но и дома. Но тут у Славы появилась возможность поехать в Париж в составе группы студийных работников.
Одна незадача: парткомиссия не давала ему характеристику, не верила в благонадежность холостого Говорухина.
«Галь, давай распишемся», — попросил Слава, которому до смерти хотелось попасть в Париж.
И мы официально стали мужем и женой. А вот поездка в Париж сорвалась. Он еще не раз мотался в райком, но старые большевики, заседавшие в парткомиссии, доверия ему так и не оказали. Я долго над ним подтрунивала: «Зря ты, Славочка, на мне женился».
Ни разу в жизни не пожалела, что стала его женой. Хотя мне и пришлось пересмотреть многие планы. Я так и не поступила в институт, не получила высшего образования. Моим Учителем с большой буквы, профессором был Говорухин.
Он энциклопедически образован, прочитал столько книг, сколько одному человеку не осилить. Слава поразил меня, когда однажды наизусть продекламировал всего «Евгения Онегина». Во времена книжного дефицита Говорухин собрал роскошную библиотеку. Он с огромным удовольствием занимался моим образованием, я читала запоем все — от русской и зарубежной классики до современных писателей.
А со сколькими интересными людьми он меня познакомил! Дом наш всегда был открытым. Если он снимал картину, группа каждый вечер собиралась у нас на ужин. В Одессу приезжали Славины друзья и тоже приходили к нам в гости. Работавший во МХАТе Сева Абдулов (он сыграл в «Месте встречи...» трусливого милиционера, упустившего Фокса из дома Верки-модистки) однажды приехал в Одессу на гастроли.
Говорухин, естественно, не мог пригласить его одного — за нашим столом сидела вся труппа прославленного театра.
Я научилась накрывать стол на двадцать человек за полчаса. После работы хватала такси, тормозила у ближайшего рынка и покупала фаршированные баклажаны, малосольные огурцы, тюльку, раков, сыр, копченое мясо, помидоры, разные другие вкусности. Славе требовалось лишь сказать, к которому часу и сколько человек придет. Мне это было не в тягость. Мужу дома должно быть хорошо, чтобы ему хотелось туда возвращаться, а не идти искать развлечений в другом месте.
За разговорами компании засиживались чуть не до утра. Слава, проводив гостей, заваливался спать, а я начинала мыть посуду, не могла допустить, чтобы утром он увидел неубранную комнату, ведь в гостиной стоял письменный стол, за которым он работал.