Володя приезжал в Одессу с Мариной Влади. У нее была сильно травмирована спина. Накануне приезда Марина во время съемок рухнула с декорации на цементный пол. От переломов спасло лишь то, что упала она на своего партнера. Тот был геем, и когда Марина на нем лежала, не в состоянии подняться, шутил: «Боже мой, я ни разу не имел женщину так близко!»
Говорухин попытался устроить Марину в санаторий «Стройгидравлика», ей требовались оздоровительные процедуры. Но иностранку туда не пустили, сказали: «Вам положено проживать в гостинице «Интуриста». А номер в «Лондонской» стоил пятьсот долларов в сутки. Оплачивать его в течение двух месяцев Марине было не по карману. И тогда мы сняли для нее с Володей дачу у писателя Колтунова.
У Славы с Володей была съемочная смена, а мы с Мариной отправились заселяться. Когда вошли туда, я ахнула. Дому требовалась генеральная уборка. Но Марина — звезда мирового экрана — повязала косынку, засучила рукава и принялась драить пол, стены, мебель. Я, конечно же, подключилась к работе, но она меня опережала. Ее Володечка должен был непременно вечером войти в чистый дом. Она его безумно любила.
После того как мы все там отмыли, поехали на рынок. Продукты выбирала Марина: «Володечка любит рыбу, надо купить».
А в мае открылся рыболовный сезон, пошла тюлька. Мы принесли домой килограмм малосольных рыбешек и много другой вкусной снеди. Марина встала к плите и приготовила роскошный ужин.
Когда наши мужички вечером вошли в дом, мы сидели в креслах, стол был застелен скатертью, сервирован. Марина не забыла даже поставить вазу с цветами. Фаршированные перцы, которые приготовила Марина, мы запивали домашним вином. Таких вкусных перцев, как у нее, я никогда не ела.
А потом Володя уединился на диване с гитарой. Через час собрал всех нас: «Я песню сочинил, послушайте».
Это была знаменитая «Баллада о детстве». Как все мы были счастливы в те дни...
В ночь, когда Володи не стало, я была на нашей даче с детьми — Славиным сыном Сережей, его двоюродным племянником из Москвы Андрюшей и моей племянницей Наташей. В четыре утра меня словно растолкала какая-то сила, сердце заныло.
Почему-то привязались слова Володиной песни: «То разуюсь, то обуюсь, на себя во сне любуюсь». Вышла на крылечко покурить, присела, вдруг заметила, как по ночной рубашке ползет огромный паук. Говорят, к известию. Только к какому? Стряхнула его и пошла в дом, уговаривая себя: «Что ты так разнервничалась? Иди досыпай, а то тебе завтра рано вставать, детей завтраком кормить».
Была пятница, Слава должен был вернуться из киевской командировки. Я ждала его к вечеру, но он примчался рано утром:
— Сегодня в пять минут пятого умер Володя... Нам надо в понедельник быть в Москве на похоронах.
— Его похоронят завтра, — сказала я. — В Москве проходит Олимпиада, до понедельника ждать не станут.
И пошла собирать вещи.
Мы усадили детей на заднее сиденье наших «Жигулей». Как только отъехали, стеной хлынул ливень. На шоссе нам не давала разогнаться огромная фура. Слава пытался ее обогнать, сигналил, но водитель не уступал дорогу. Времени у нас оставалось в обрез, едва успевали на последний рейс в Москву. Тогда Говорухин выжал сцепление и поравнялся с плетущейся машиной. За рулем сидел молодой парень, он целовал девушку, на дорогу не смотрел, вообще ничего вокруг не видел.
Неожиданно фура вильнула влево, ударив наш автомобиль в бок. Мы вылетели с дороги на перепаханное поле и стремительно понеслись к крутому обрыву над морем. Не знаю, как мне удалось не закричать. Славино белое лицо до сих пор стоит перед глазами.
От падения с многометровой высоты нас уберег деревянный столб, в который мы благополучно врезались. Пролети мы мимо, и колючая проволока, натянутая на столбах и огораживавшая обрыв, не спасла бы нас от гибели. Нашу машину вытащили на дорогу добрые люди, ехавшие следом. Водитель фуры, видно, продолжал миловаться со своей подружкой и не заметил, что стал причиной аварии, которая могла стоить нам жизни.
На самолет мы успели. Когда подлетали к Москве, я посмотрела в иллюминатор: на фоне черной тучи светился розовый крест. Прилетели, бросив вещи у Славиной двоюродной сестры, поехали к Высоцкому. Вошла и оторопела: на диване сидел живой Володя, только очень молодой. Я до этого ни разу не видела его сына Никиту, который как две капли воды был похож на отца.
