«Когда я выпила свои первые снотворные таблетки? В 16 лет – мне дал их папа. А в 17 я получила их уже от первого мужа. Бедняжке приходилось давать мне двойную дозу, чтобы я не болтала всю ночь».
Джейн Биркин рассказывает о том, что так любила своего папу, что хотела отнести его тело к таксидермисту после смерти и попросить сделать чучело, чтобы оно постоянно сидело в гостиной. А еще она мечтала потрогать грудь своей дочери Шарлотты, когда та вступила в переходный возраст, и та ей разрешила. Она никогда не замечала гобелена с изображением кровавых пыток, висевшего в спальне. Как, кажется, не замечала и портрета обнаженной Бриджит Бардо в полный рост – этот экспонат встречал каждого, кто входил в комнату Сержа Генсбура.
Она никогда ничего не выбрасывает и ненавидит спать голой. И еще она стремительно стареет – и знает это. «Доктор сказал: мои губы скоро просто исчезнут. А мое лицо – оно за последний год стало похоже на колено слона». «А когда, мама, становится все равно? – Думаю, для меня этот момент наступит очень скоро».
Шарлотта Генсбур сняла документальный фильм о своей знаменитой маме, Джейн Биркин. Это картина – признание в любви, картина-прощание. Она очень прямолинейна, но при этом очень трогательна – о смерти здесь говорят много и довольно бесстрастно, как о том, что так или иначе произойдет – и единственное, что мы можем с этим поделать, это как следует подготовиться. Джейн говорит, что ей «повезло» с болезнью, что она не испытывает боли (пять лет назад ей диагностировали лейкемию). Но ее заботит, что она располнела во время пандемии ковида, что у нее появились морщины «здесь, здесь и здесь» и что она перестала влезать в свои старые платья.
Шарлотта смотрит на нее с печальной улыбкой, слушает, иногда задает почти неприличные вопросы. Но благодаря такой обнажающей откровенности две прекрасные женщины словно находят друг друга заново, становясь кем-то большим, чем просто мамой и дочкой.
«Хорошо, что у меня девочки. Девочки всегда возвращаются», – эти слова Джейн могла бы произнести и Шарлотта. У обеих рядом всегда были (или есть) красивые, талантливые, харизматичные мужчины: у Биркин, конечно, – Серж Генсбур, ее второй муж и отец Шарлотты. У Шарлотты – ее партнер на протяжении вот уже тридцати лет, Иван Атталь. И они присутствуют – в архивных кинопленках, воспоминаниях, разговорах. Шарлотта переживает, что хочет купить щенка, а Иван против – «Что делать, мама? – Покажи ему сразу двух щенков, и предложи выбрать из них. Пусть думает, что это он принял решение». Но по-настоящему это, конечно же, кино про девочек – про 75-летнюю Джейн, 51-летнюю Шарлотту и младшую дочь Шарлотты – Джо.
Просто потрясающе, что они, одетые почти в одинаковую униформу (джинсы, «конверсы», растянутые футболки и черные свитера) делают очень простые вещи, как любая из нас – сажают цветы, кидают курицу в духовку, пьют вино. «В это время, наверное, неприлично пить. – Сейчас 18.45? Уже прилично». Они будто бы вообще не звезды. Конечно, у них еще и берут автографы – но при этом Шарлотта держит зонтик над уличным продавцом, который достает ручку для ее мамы. Да и Серж Генсбур, муж Джейн и отец Шарлотты, был, похоже, таким же. В их маленькой парижской квартирке, превращенной в музей без посетителей, нет даже решеток на окнах. «Когда кто-то звонил в дверь, Серж шел открывать».
«Джейн глазами Шарлотты» – это кино не про знаменитую сумку, названную в честь Биркин, и не про «Лимонный инцест». Это универсальное кино про то, что такое любовь к ребенку и любовь к маме, как тяжело отпускать, прощать себя и самого близкого тебе человека. И о том самом, настоящем, что нужно обязательно говорить своим близким, пока еще есть возможность.
{current_photo_index}/{total_photo_count}
