Живя в Нью-Йорке, я приходил с женой в любой русский ресторан, выпивал граммов пятьдесят коньячку, шел к сцене и просил музыкантов разрешить мне спеть. Музыкантам это, как правило, не нравилось, они говорили: «Доктор, подходи попозже... после часа ночи, а лучше после трех...» Я сидел за столиком и ждал, а Люся негодовала: «Я не могу этого видеть! Позор! Известный доктор так унижается!»
Однажды ко мне подошел руководитель оркестра ресторана «Националь» на Брайтоне Витя Рябков — Рябина (к слову, в прошлом один из ведущих вокалистов ВИА «Синяя птица») и со словами «Доктор, я вижу, у тебя душа поет...» предложил что-нибудь записать в профессиональной студии. Я спел «А белый лебедь на пруду».
Он сказал: «Ну, что тебе сказать — петь ты не умеешь, но... петь сейчас вообще мало кто умеет, в ноты попадаешь, тембр приятный, давай попробуем». Дальше произошла следующая цепь событий — мы выпускаем альбом, потом снимаем клип, в котором меня видит режиссер Слава Степнов. Он приглашает меня в свой русскоязычный театр STEPS на небольшую (по сценическому присутствию) роль Помигалова в спектакле по пьесе Александра Вампилова «Прошлым летом в Чулимске». Позже Слава решил поставить англоязычную версию спектакля. А так как я на тот момент уже очень прилично говорил по-английски, то он мне, единственному из русскоязычного состава, предложил участвовать в американской версии. Один из режиссеров этой труппы Дэвид Гидеон, преподававший в знаменитой школе Ли Страсберга, как-то спросил:
— Алекс, ты не хочешь посидеть у меня на занятиях?
Я заорал:
— Ты шутишь? Я мечтаю об этом с детства!
Все! Начался новый этап моей жизни... Я, конечно, запустил работу психотерапевта и радостно ходил на эти занятия. Месяца через три он подводит меня к руководству школы и говорит:
— Это очень известный русский актер, у него с собой нет документов, но я его знаю, а давайте «психанем» и позволим ему поступить на очный двухгодичный курс.
Одна из них спросила:
