Сейчас мне приятно, естественно, что меня узнают, что я известный. Но уже нет той остроты, которая была бы, если бы это случилось после школы. Во-вторых, большинство актеров моего возраста или старше сегодня все-таки уже в «тираже». И если бы я начал сниматься с молодости, то эта участь, скорее всего, не миновала бы и меня. И опять же, еще один плюс — я попал в среду, где много людей моложе меня. Это очень стимулирует.
— Александр, ваше лицо очень узнаваемо. Это потому, что оно у вас такое выразительное, или потому, что у вас около 150 кино- и 40 театральных ролей за плечами?
— Наверное, я получил эти роли в том числе благодаря этому лицу и своему упорству. Я очень давно и страстно хотел стать актером. По поводу лица — однажды я познакомился с режиссером Георгием Николаевичем Данелией и спросил его, как мне кратчайшим путем попасть в кино, потому что «набивать студенческие шишки» у меня нет времени. Он ответил: «У вас такое выразительное лицо, вы просто отправляйтесь на «Мосфильм» и ходите по коридорам. Кто-нибудь обязательно вас окликнет». Но на «Мосфильм» просто так не попадешь, нужен пропуск. И тут случилось следующее: во время вечеринки в картинной галерее Галины Данелии (жены режиссера. — Прим. ред.) она обратилась к своей подруге Людмиле Великой, работающей кастинг-директором на одном из проектов:
— Люся! Ну вот, посмотри на его лицо и скажи мне, его можно не снимать в кино?
Великая посмотрела и ответила:
— Нет. Не снимать нельзя! — и спросила меня: — Завтра можешь?
Я ответил:
— Я мог и вчера, и позавчера...
На следующий день я познакомился с Наташей Фоминой, которая была сотрудницей одного из кастинговых агентств «Мосфильма». Она играла Фанни Каплан, а я — чекиста Кузнецова, на руки которого после выстрела (который, как позже выяснилось, совершила не она) падал Ленин. Она познакомила меня с директором агентства Ларисой Исаевой, которая поставила меня на учет. Благодаря такому стечению обстоятельств я и начал сниматься в кино. Мне тогда было 57 лет.
