— Ксения, в отличие от Артема вы — актерский ребенок. Отец Виктор Васильев по сей день служит в труппе Театра имени Пушкина. Мама Маргарита Суворова была известным хореографом, профессором ГИТИСа. Наверное, росли за кулисами?
— Нет, не росла. Но в мамином коллективе танцевала и даже ассистировала ей на занятиях танцами в институте. Сначала думала после школы учиться на балетмейстера, но вовремя поняла, что в семнадцать лет делать это рано — эта профессия сродни режиссерской, требуется жизненный опыт, поэтому решила идти на актерский факультет. До конкурса дошла и в ГИТИСе, и в Щепкинском, и в Школе-студии МХАТ, на которой и остановила выбор.
— А вы, Артем, прицельно поступали на курс Константина Райкина в Школе-студии?
— Получилось так. Декан актерского факультета Школы-студии Сергей Иванович Земцов сам окончил Нижегородское театральное училище. Каждый год он с коллегами приезжал отсматривать выпускные спектакли, искал будущих студентов — так я оказался в поле его зрения. Мы с товарищем исполняли песню на французском языке и вдруг, что называется, поймали смешинку, стали раскалываться прямо на сцене, допели давясь от смеха.
Земцов сказал: «Вот наконец-то вижу живых людей!», хотя до этого мы сыграли ему семь спектаклей. Человек пять-шесть он отобрал на конкурс в Школу-студию, нам с товарищем предложил: «Константин Аркадьевич Райкин будет отчислять студентов после первого курса. У него не хватает парней. Собирается проводить дополнительный набор. Могу отвезти вас в Москву сегодня, есть два билета. Поезд отходит в 23.50. Поедете?» Это было то самое предложение, от которого не отказываются.
На следующее утро мы стояли на малой сцене «Сатирикона» и читали стихи. Константин Аркадьевич прослушал и сказал: «Готовьте программу и приезжайте на экзамены». Так я стал его студентом.
— О тяжелом характере Райкина, его требовательности, жесткости по отношению к студентам слагают легенды.
— Он дал нам такую профессиональную закалку, что можно позавидовать. Мастер любил устраивать чтецкие вечера. Начинали читать стихи, Константин Аркадьевич прерывал и спрашивал: «А вы могли бы встать на стул?» И мы, не задавая вопросов, становились и продолжали декламировать. Надо — значит надо. Его основной постулат: наше дело — практика.
Можно долго рассуждать о сверхзадаче роли, но пока не попробуешь, не наделаешь ошибок — не поймешь, как надо играть. Константин Аркадьевич человек дела, он научил нас анализировать, думать, привил стойкость. В актерской профессии терпение играет не последнюю роль. Это только кажется, что актерство — сплошное удовольствие, успех, лавры... Ты устаешь на площадке, у тебя портится настроение, смена затягивается, деться некуда. В такие моменты вспоминаю то, чему учил мастер: ничего страшного, самое главное — сделать дело.
