Несколько случайных встреч стали знаковыми. Однажды познакомился за кулисами с каким-то танцором. Пообщались, после концерта поехали ко мне домой, я поставил послушать свои песни. Он говорит: «Знаешь, есть такой исполнитель Джереми Джексон? Брат Майкла. Он выпустил пластинку с электронной музыкой, но в ней звучит испанская гитара. Это так необычно!» Я запомнил, послушал...
Потом судьба свела с барабанщиком «Черного кофе». Хотя жанр босановы не был ему близок, он живо отреагировал на мою бразильскую песню с русским текстом, хорошей гармонией: «Вот это здорово! Старик, публике нужно то, что ТЫ сам любишь! Никого не обманешь попсовыми конъюнктурными песнями. И всю оставшуюся жизнь будешь «на разогреве». Я задумался...
Однажды произошел смешной случай. Друг, с которым еще в школе играли рок, видя мои метания, предложил организовать встречу с Борисом Моисеевым (после армии Антон устроился в его театр): «Лень, давай его в гости пригласишь, сыграешь что-нибудь, может, он песню твою возьмет или как-то поможет. Моисеев все же в шоу-бизнесе...»
Он привел Борю к нам с мамой, мы тогда вместе жили. Мама сделала пирог со сгущенкой, свое коронное блюдо. Попили чаю, Боря сел на диван, я — за пианино. Спел пару песен, музыкально сложных, серьезных, полных глубокой жизненной философии. Я же вырос на Достоевском, Германе Гессе... Молодым был, полным протеста. Боря послушал и сказал:
— Ленечка, ты что, Пугачева? Кто тебя слушать будет? Надо попроще, про любовь например. Чтоб танцевальненько. Простая мелодия запомнится людям. Вот если бы вы в моем театре работали — ты, Антон, и ты, Леня, и еще третьего мальчика взять бы... В голубых беретках, в лосинках и с блестящими гитарками! Вот была бы группа! Хотите, сделаем это в моем театре?
— Борис, вы меня простите, но надо подумать... Скорее все же нет, есть кое-какие мысли и планы.
В институте у меня была девушка Светлана... Но не Белых! Так вот, она тоже часто говорила: «Ну кто тебе поверит в этой поп-музыке?! У тебя на лице написаны два высших образования. Кого ты хочешь обмануть? Пока не найдешь то, что самому станет по-музыкантски интересно, никто слушать не станет».
Позже, когда писал для других, напевал дома, чтобы сделать аранжировку. Друзья опять говорили: «Пой сам! Ты же все правильно делаешь».
До всего этого надо дойти, не сразу понятно. Это как рождение музыки или текста. Сначала — тишина. И белый лист.
Я все понимал, искал свой путь. Легко сказать — иди и сделай. Но как?!
Не сразу в голове соединились латинский джаз и русские тексты, эти культуры никак не желали складываться воедино. Получалось что-то в стиле ансамбля «Ритмы планеты». Но все равно записал две пластинки, с которыми работал в первых отделениях. Понимал, что глобально все это никому не нужно, потому что в первую очередь неценно для меня самого.
К тому, что исполняю сегодня, привело много событий, обстоятельств, встреч. Так вот, «Босоногий мальчик»... Это первая песня, которую я захотел исполнить сам, и мне не было за нее стыдно. Ни одной мысли из серии: я серьезный джазовый музыкант, записал попсу, пока спою — дайте денег! А потом буду играть то, что самому нравится. Я уже понял, что все это не работает.
«Босоногого мальчика» исполнил на конкурсе «Ялта-92». Автор текста Герман Витке, музыка моя. До этого писали с Германом песни для других исполнителей, года три-четыре работали вместе. Однажды летом он пришел ко мне в десять утра. Разбудил словами:
— Хватит лениться, работать надо! Сыграй какую-нибудь мелодию...
В смысле — шевелись, напишем песни на заказ и продадим.
Я, заспанный, сел к инструменту и сыграл с ходу:
— Ну, например, вот так.
Звучало изначально по-ресторанному — продать же надо!
