— Вернемся в девяностые. У вас все прекрасно складывалось.
— Как сказать... Отлично помню это время. Ощущение полной безысходности, отвратительные серые будни. Кино не снимается, а если снимается, то непонятно какое. В театре неразбериха.
Мы жили только за счет спектакля. Он был очень успешным, билеты невозможно купить. Но театр отказался заключать со мной договор, и мне платил Мамонов со своих гонораров. Хотел работать только со мной.
Рок-клубов как таковых в Москве не существовало — либо нелегальные, либо по кафе и ресторанам, в которых зрители ели-пили. Таких было штук пять-шесть, и я во всех играл по кругу. Нелегальные клубы создавались под какие-то мероприятия с огромным количеством алкоголя, и народ там собирался специфический, потерявший себя. Никого не хочу обидеть — многие тогда не понимали, как продержаться.
На меня эта мрачная обстановка действовала самым негативным образом. Когда появилась возможность уехать за границу, я ею воспользовался.
Сначала эмигрировала моя жена, Марина Вайс. В тот момент мы еще не состояли в браке. Марина была актрисой, мы вместе учились в Школе-студии МХАТ. Раньше ее фамилию писали неправильно — Вейс. Это повелось с Казахстана, где жила ее семья. Когда российским немцам разрешили вернуться на историческую родину, вся родня Марины уехала, несколько поколений. Она держалась до последнего, но однажды отправилась к своим и не вернулась. Здесь уже не было никакой перспективы. Марина и мне предложила эмигрировать.
— Вы легко приняли это решение?
— Было интересно очутиться в новой обстановке, в другой стране, начать все с нуля. Наверное, я склонен к каким-то авантюрным поступкам. Заметил, что простые бытовые вещи даются тяжелее, я могу всерьез задуматься над какой-то ерундой. А вот собрать чемодан, положить туда гитару и уехать за границу на десять лет ничего не стоит.
Почему-то я был уверен, что все получится. Думал: «Да провались все пропадом! Что мне делать в этом сером мире ларьков? Языка не знаю, да. Ну и что? Не последний я человек, как-нибудь выучу. На худой конец, немного говорю по-английски».
Конечно, здесь оставались люди, с которыми был связан. Моя рок-группа, Петя со спектаклем. Но «Лысый брюнет» к тому времени уже стал терять обороты. Мы с ним ездили на гастроли в Германию, когда там уже жила Марина. Когда у нас родилась дочка Саша, я слетал еще раз, чуть-чуть побыл и вернулся, а потом уже уехал совсем. Мы расписались, когда дочке было три года.
Мне хотелось быть рядом, наблюдать, как она растет. Сейчас еще острее понимаю, как это важно и бесценно, потому что младший сын практически того же возраста, как Саша тогда.
