Катя: Родители часто отлучались из дома на съемки. То папа уедет, мы с сестрой остаемся с мамой, то мама уедет, мы — с бабушкой, папа с нами в одиночку не справлялся, то оба уедут. Бабушку Нину Михайловну — мамину маму — я очень сильно любила. Мне далеко не все про нее известно, в то время о многом не говорилось, нельзя было. По образованию она была технологом пищевой промышленности, это считалось престижным. В голодном 1934 году работала в Минске на макаронной фабрике и, рискуя жизнью, подкармливала семью. Позже, когда бабушка об этом вспоминала, мама говорила:
— Ты понимаешь, что тебя могли расстрелять?!
— Ну не расстреляли же!
Она была настоящая, в хорошем смысле слова с твердым характером. Первого мужа, отца маминого старшего брата дяди Славы, очень любила. Сигизмунд был поляком, они жили в Одессе. Когда в тридцатые над ним сгустились тучи (могли репрессировать как врага народа только за то, что иностранец), бабушка его отпустила, сказала: «Беги!» — понимая, что больше не увидит. Это надо иметь характер и действительно любить! Они встретились уже после войны, когда у Сигизмунда была другая семья, общались, его жена шила Нине Михайловне корсеты.
А про маминого отца Петра бабушка рассказывала следующее. Он был большим дорожным начальником в Белоруссии. Мама помнила только, что казался очень высоким. Бабушка родила маму в Молдавии, в провинциальном городишке, где какое-то время работала, но замуж за Петра не пошла. Когда мама спрашивала почему, решительно отрубала: «Алкоголик мне не нужен!» В тридцать девять лет, незамужней, с двумя детьми Нина Михайловна вернулась на Украину и поселилась под Одессой, в Кодыме. Петр ее не оставлял, однажды привез двух козочек — черную и белую: «Пусть Галя пьет молоко от той, которая ей больше нравится». Подгонял грузовики яблок, присылал продукты. Но бабушка не смягчилась. Она была правильной. В этом смысле мне передалась ее черта: могу колебаться в мелочах, но если что-то решила по-крупному — все.
Нине Михайловне предложили работу в Одессе, и семья переехала. Мама пошла в вечернюю школу, еще занималась в театральной студии. Ее, пятнадцатилетнюю, заметили и взяли на главную роль в фильм «Одесские каникулы» про ребят-школьников, которые во время войны пошли в ополченцы. Партнером стал сын Сергея Гурзо. Она удачно сыграла и поехала поступать во ВГИК. Поскольку знала украинский язык, попала в украинскую актерскую мастерскую, сразу на второй курс. Бабушка этому не препятствовала: «Как считаешь нужным, так и поступай».
Институт мама вспоминала по-доброму: как учились, как жили в общежитии. Хотя, казалось бы, что веселого жить вшестером в одной комнате? Но она рассказывала, как прикалывались. К ним ходил какой-то студент, постоянно что-то просил, и девчонки решили его отвадить. Когда он в очередной раз появился, мама набрала в рот одеколона, прыснула и подожгла брызги зажигалкой, как заправский факир! Получился огненный столб, могла серьезно обжечь себе лицо! Но своего добилась: парень больше у них не появлялся.
Она тепло вспоминала своего учителя Владимира Белокурова, сыгравшего легендарного летчика Чкалова. После такой роли он был не просто звездой первой величины — божеством! И этот небожитель водил к себе домой студентов — простых неотесанных ребят, занимался с ними, подкармливал. Сейчас можно себе такое представить? А Белокуров заботился о каждом.
