Галя репетировала по соседству, в перерывах бросалась ко мне и, не обнаружив на месте, страшно беспокоилась. Но в тот чудесный день я не мог провалиться. Защитился аж несколькими вещами — сценарием, который потом лег в основу фильма «Остановился поезд», и тремя литературными новеллами, две из которых уже были поставлены на «Беларусьфильме» и «Мосфильме». Галя мной гордилась: не зря со строгим видом страницы пересчитывала!
На радостях мы двинулись на ВДНХ в узбекский ресторан, где подавали манты. У дверей стояла компания, парень играл на гитаре и пел: «Пароход белый-беленький, черный дым над трубой». Гена обрадовался и с гордостью сообщил:
— Ребята, это моя песня!
— Да ладно, дядь!
— Это он, правда! — подтвердил лауреат веско.
— Дайте гитару! — попросил Гена, ударил по струнам и... бедный, забыл слова своей песни. Галя даже заплакала.
Ребята, смеясь, отобрали гитару. Не верили, не знали, кто перед ними стоит. А если б и узнали, так все равно ничего бы в этом человеке не поняли. Как до конца не понимали коллеги, несмотря на всеобщее признание. «Застава Ильича», «Я шагаю по Москве», «Я родом из детства», «Долгая счастливая жизнь», где Шпаликов еще и режиссер... Это же какая-то прямо-таки природная аномалия, что вот так шедевр за шедевром — и все в молодости, когда другие только находят себя. Зрелость в незрелом возрасте, но и другая, видно, логика жизни и ее протяженности. И еще проклятые обстоятельства: уехал в Переделкино, поселился один в пустом коттедже, а если бы оказался в Болшево? В родном Доме творчества с его многолюдьем, фланированием друзей по коридорам, ежеминутным назойливым стуком в дверь номера... Нет, ворвались бы к Гене, вломились, не дали бы добровольно от нас уйти.
Галя уехала сниматься в Белоруссию, куда-то под Минск, женой еще не была. И однажды мне страшно захотелось ее увидеть, просто до зарезу. Тем более недалеко находился, в Минске тогда снимали фильм по моему сценарию. Совершенно наудачу рванул на автовокзал, сел чуть ли не на ходу в автобус и помчался. Когда доехал, малость остыл и, трезво взглянув на мир, испугался даже: вылез из автобуса в какой-то деревне с покосившимися заборами, рисковал заночевать на улице, поскольку попал туда не знаю куда. Оказалось, я в окрестностях города Лида. К слову, эти суровые места, где во время войны орудовал СМЕРШ, описал в романе «В августе сорок четвертого» Владимир Богомолов. Свернул наугад на незнакомую улицу, и вдруг — о чудо! — увидел автобус, на борту которого было написано «киносъемочный». И из него навстречу мне вышла Галя собственной персоной. Вот такие сказочные дела!
Не забыть, как тряслись в том автобусе по дороге в гостиницу. Я положил голову ей на колени, а рядом сидел Георгий Вицин с огромной стопкой тарелок в руках. В то время хорошая посуда была в дефиците, ее можно было купить только в небольших городках. Вот Вицин и вез тарелки домой с особой бережностью. Глядя на нас, философски заметил: «У каждого свое сокровище!»
И тут Галя вдруг прошептала в ухо робко, время выбрав самое подходящее:
