Конечно, подмена очень скоро открылась, и на экстренном заседании ректората встал вопрос об отчислении участников розыгрыша. Не замеченному прежде в крупных безобразиях Косолапову удалось удержаться, а Фоменко выставили с формулировкой «за хулиганство». Мистификация с Книппер-Чеховой, видимо, стала последней каплей.
Забрав документы, он поступил сразу в два института — на режиссерский факультет ГИТИСа и на заочное отделение МГПИ (на филфаке его взяли на четвертый курс). В пединституте Петр оказался в очень талантливой компании Кима, Визбора, Ряшенцева, Коваля. Вместе с ними создавал знаменитые капустники и даже пытался ставить пушкинского «Каменного гостя». И творческие искания, и неудачи, и успехи нередко сопровождались веселым застольем.
Если говорить о годах нашей совместной жизни, то расклад был такой: загоревшись новой постановкой, на протяжении всей работы Петя к спиртному почти не прикасался, а вот оставшись не у дел, очень даже мог позволить. Случалось, из гостей тащила его на себе.
Вернусь, однако, в лето нашего знакомства. Из Нового Света в Москву мы ехали вместе: у Пети начинались репетиции спектакля «Смерть Тарелкина» в Театре Маяковского, а я, побыв несколько дней с мамой и десятилетним сыном Андрюшей, должна была отправляться в Питер — в Театре комедии открывался новый сезон. Хотя и была очень сильно влюблена в Петра, на продолжение отношений особенно не рассчитывала. Тем не менее несколько дней провела в ожидании звонка и уже стала настраивать себя, что все позади, как вдруг телефон ожил. Поднимаю трубку, а в ней — голос Пети:
— Майя?
— Господи, откуда ты вынырнул?!
— Хочу тебя видеть.
И как будто не расставались... Петр пригласил меня на «Короля Матиуша I», за которого получил премию в номинации «Лучшая постановка иностранной пьесы на отечественной сцене», и я поняла, с каким талантливым режиссером свела судьба.
Началась наша междугородняя жизнь: Петя, едва выдавался свободный день, ехал ко мне в Питер, я, когда не было спектаклей, брала билет до Москвы.
В Питере я жила в коммуналке на 10-й Советской улице, комнату в которой мы получили еще с бывшим мужем. Не дожидаясь лифта, Петя буквально взлетал на шестой этаж, подхватывал меня, ждавшую на площадке, и не снижая скорости, вламывался в мои «апартаменты» — радостный, воодушевленный, нетерпеливый. Рубашку снимал рывком — так, что пуговицы летели в разные стороны...
Упомянув о первом муже, теперь, видимо, я должна рассказать о семейном опыте, полученном до встречи с Петром. С Леонидом Шапиро, впоследствии получившим от худрука Ленинградского театра комедии Николая Акимова псевдоним Леонидов, мы вместе учились на актерском факультете ГИТИСа. Леня был влюблен в меня с первого курса, я очень нравилась его родителям, что в общем-то и решило исход событий. До получения дипломов оставалось несколько дней, когда Шапиро-отец и Шапиро-сын приехали к нам домой, взяли меня под руки и отвезли в ЗАГС. Не скажу, что сильно сопротивлялась, — Леня был первым красавцем на курсе, имел легкий характер, и по большому счету я хорошо к нему относилась.
Нас распределили в один из лучших периферийных театров — Омский драматический. Там я сразу получила несколько заметных ролей, творческая судьба Лени сложилась менее удачно, но и он что-то играл. Незадолго до рождения Андрюши нас с Леонидом пригласили в петрозаводский драматический театр. Муж стал репетировать сразу в нескольких спектаклях, а я влилась в труппу спустя полтора месяца после появления на свет сына.
