Подростком его чуть не растерзала стая голодных волков. Поехали с соседом — к слову сказать, взрослым мужиком — в большое село, чтобы купить в чайной сухари. Отправились на двух санях. Погрузили в них по два мешка сухарей и поспешили обратно: мужик впереди, папа — следом. Вдруг из леса появляется серая стая. Папа кричит соседу: «Волки! Доставай ружье!» А тот как дал кнута своему молодому жеребцу — и уже через минуту скрылся из виду. Испугался, бросил мальчишку, прекрасно зная, что ружье у них одно на двоих.
«Бедная Дамка старается, бежит из последних сил, но волки все ближе и ближе, — вспоминал папа. — Тогда я взял один мешок и кинул им. Серые тут же его разодрали и накинулись на сухари. Этой заминки хватило, чтобы оторваться. Когда добрались до деревни, я выскочил из саней и — к лошади. Обнимаю ее за шею, глажу по морде и плачу. Смотрю, у Дамки из глаз тоже слезы текут. Так мы с ней, уткнувшись друг в друга, стояли и плакали...»
Этой историей папа поделился с Шукшиным, а Василий Макарович, взяв ее за основу, написал рассказ «Волки». Впрочем, их знакомство состоялось, когда Иван Рыжов уже снялся в тридцати фильмах, а мы еще не рассказали, как он поступал в театральное училище.
Алексей: Я столько раз слышал от деда эту историю, что помню ее наизусть. Жаль, на бумаге нельзя передать уникальные рыжовские интонации и мимику...
«Мне шел восемнадцатый год, и я уже несколько лет работал в колхозе трактористом, — так обычно начинал дед. — В Москву выбирался редко — поди-ка выпроси у председателя выходной. Да и денег в семье не было — горбатились с утра до ночи за трудодни. Но время от времени мне все-таки удавалось скопить мелочи на дорогу туда и обратно — и я отправлялся в столицу. Однажды, гуляя по московским улицам, забрел в парк, где на летней эстраде выступала певица — в длинном, до полу, красном платье, на талии черная роза пришпилена, а голос бархатный, проникающий в самую душу. Мне, до той поры не бывавшему ни на одном концерте и ни на одном спектакле, женщина в красном показалась воплощением неземной красоты и такого же божественного таланта. Вышел из парка под огромным впечатлением, и ноги сами привели к Малому театру, где в тот вечер давали постановку «Огненный мост». Оставшихся денег впритык хватило на самый дешевый билет. Происходившее на сцене действо так потрясло и заворожило, что неожиданно для самого себя решил стать артистом. Весь во власти этой мечты снова отправился бродить по ночному городу и на здании Театра Революции, нынешней «Маяковки», увидел объявление: «Театральное училище набирает юношей и девушек на актерский факультет». Будто само Провидение меня в тот день за ручку водило...
На экзамен отправился при всем параде: надел праздничную косоворотку, новый серый костюмчик, модный картуз с лаковым козырьком, начистил ваксой кирзовые сапоги. Полюбовался на себя в зеркало: «Эх, как же шикарно выгляжу!» От деревни до железнодорожной станции пятнадцать верст — не так уж и много, если идти при хорошей погоде, но на середине пути начался проливной дождь. Приехал в училище мокрый с головы до ног, в грязнющих сапогах, в скукожившемся от воды выходном пиджачишке. Увидев толпу чистеньких, отутюженных и, как мне показалось, невозможно красивых парней и девчат, совсем пал духом: «Разве могу с такими соревноваться?» От насмешливых взглядов спрятался за колонну и уже собрался, глотая слезы, уходить, как услышал свою фамилию: «Следующий — Рыжов!»
