Мы разговаривали часами. Потом я уехала на гастроли в Италию. Когда вернулась, режиссер сказал: «К съемке все готово, звоните Улановой, пусть назначает день». Но у Галины Сергеевны голос будто потух: «Вы, Наташа, приходите ко мне с Володей чайку попить. А сниматься не буду...» Словно подменили человека. В чем дело, почему? Пытаюсь расспросить, она отмалчивается, твердит одно: «Интервью не будет...» Только спустя время узнала, что когда я отсутствовала, Уланову пригласили в Ленинград возобновлять в Кировском театре «Ромео и Джульетту» Леонида Лавровского.
После премьеры, которая прошла с аншлагом, с легендой балета записали интервью. Когда его показали по телевидению, какой-то придурок написал в газете: «После балета в царской ложе что-то лепетала бабуленька Уланова». Как он посмел?! Уланова до конца жизни оставалась Джульеттой: сохраняла пластику, грацию, легкий шаг юной девушки... Злое слово ранило Галину Сергеевну в самое сердце. И до этого она выборочно приближала к себе людей, а после совсем замкнулась.
— Вы ведь работали и с Михаилом Барышниковым?
— В последние годы видимся редко. На родину он отказывается приезжать, а когда сами прилетаем в США, пересечься непросто: Миша очень занят. Но всегда передает нам с Володей тысячи приветов: «Напомните им, что я был первым Адамом!» Барышников действительно станцевал партию Адама, когда мы с Василевым ставили в Кировском (ныне Мариинском) театре «Сотворение мира». К слову, поначалу Миша не хотел участвовать в спектакле. Может потому, что мы были первыми московскими балетмейстерами, которым дали работать в Кировском, и казались «чужаками».
Незадолго до этого Константин Сергеев специально на Барышникова поставил «Гамлета». Миша этот балет настолько возненавидел, что будучи абсолютно здоровым, заковал ногу в гипс — только чтобы не танцевать! Мы с Володей начали репетировать «Сотворение мира» с прекрасными солистами Наталией Большаковой и Вадимом Гуляевым. Но однажды на репетицию зашел, точнее приковылял Барышников. На следующий день он появился в театре уже без гипса и выказал большое желание с нами работать.
«Сотворение мира» с Мишей в роли Адама имело грандиозный успех: московские балетоманы приезжали целыми вагонами. Кстати, все прыжки, которые выполнял там Миша, придумал Василев. А сейчас их называют прыжками Барышникова. Но в этом есть своя справедливость: у Володи не было таких уникальных данных. Василев показывал, а Барышников, от этого отталкиваясь, делал что-то неимоверное...
Миша нравился всем. Он не только чрезвычайно талантливый, но и очень коммуникабельный, очаровательный, легко адаптируется в любой компании. Поэтому у него так здорово сложилось на Западе.
— А почему не вышло у другого беглеца из СССР — однокашника Барышникова Александра Годунова?
— Они абсолютно разные. Миша все грамотно, с умом рассчитал. А Саша — самый, возможно, талантливый среди своих современников, оказавшись на Западе, совершал ошибку за ошибкой. Барышников первым делом попросил Наташу Макарову, которая за четыре года за рубежом уже стала примой, станцевать с ним в Нью-Йорке «Жизель». Выступил Миша удачно, пресса превознесла его до небес (оказавшийся на том вечере Игорь Моисеев говорил, что спектакль был действительно гениальным). Танцовщиков, получивших признание в Америке, радушно принимали и в Европе: Барышников мгновенно стал мировой суперзвездой.
