С тех пор дочка живет в Италии. А я не имею возможности прилететь на родину: пока не верну ребенка, обратно меня не выпустят. Когда в прошлом году в Норильске умерла моя бабушка, не смогла с ней попрощаться. Хорошо, что у мамы с сестрой есть вид на жительство в Италии, они часто прилетают в гости.
Эта история сильно по ним ударила. Маме угрожали, звонили в дверь, о том, что я преступница, рассказали всем соседям. Долгое время ей приходилось общаться с судебными приставами. Сестре поцарапали машину и разбили фары. Слава богу, Светлана вышла замуж, у нее появилась защита и опора. Но по-прежнему живет рядом с Евгенией Алексеевной и, видимо, будет вынуждена переехать.
Когда родственники Кристины поняли, что девочку не получат, решили лишить меня и итальянской опеки, подали иск в генуэзский суд. Узнав об этом, я обратилась к тогдашнему уполномоченному по правам ребенка Павлу Астахову. Он меня поддержал, написал письмо российскому генконсулу в Генуе. Какое счастье, что на моем пути встречаются такие неравнодушные люди!
Инга и Евгения Алексеевна прикатили в Италию. Честно говоря, до сих пор не понимаю, каким образом женщине, отсидевшей срок, удалось получить загранпаспорт и шенгенскую визу. При этом увидеться с дочкой она по-прежнему не спешила. Первым делом отправилась в консульство. В перерывах между судами Инга разъезжала по курортам с тем самым кавалером, который меня душил, не забывая выкладывать фото на своей страничке в социальной сети. Вот она на яхте в купальнике, вот — с бокалом и сигаретой в объятиях любимого, в Тоскане, в Лигурии... Эта женщина совсем не выглядела несчастной матерью, у которой отняли самое дорогое! Я скачала снимки и отнесла судье.
В сентябре Куколка с Клемо возвращались с рыбалки. Когда она увидела перед нашим домом Евгению Алексеевну, захлопнула входную дверь, взлетела по лестнице и с порога закричала трехлетнему брату:
— Аленчик, прячься под кровать, там внизу эта старуха! Мама, не отдавай меня!
Я обняла заплаканную дочку:
— Как я тебя отдам? Ты — моя!
Евгения Алексеевна долго трезвонила в домофон, пришлось выйти на улицу. Бабушка явилась с какой-то синьорой, которую представила как подругу. Я тут же при них позвонила своему адвокату Данило: «Она пришла с женщиной, у которой спереди на платье огромное пятно». И когда незнакомка непроизвольно себя оглядела, стало ясно, что это переводчица. Адвокат настоял, чтобы я общалась с Евгенией Алексеевной только в его присутствии, поэтому в тот день наш разговор не состоялся.
