Гостем Григория и Любочки был и Александр Дюма. С прославленным романистом супруги познакомились в Париже и предложили оплатить ему путешествие по России. Эксцентричная чета поразила француза. Он достаточно колоритно описал кушелевский «караван», состоящий из пятнадцати слуг и шестидесяти чемоданов. Отправляясь в путь по железной дороге, графская чета выкупала все места в трех вагонах — своем и сопредельных. Графиня могла, разжалобившись, подать уличной нищенке пять тысяч франков.
В пору знакомства с писателем Кушелевы жили в гостинице «Три императора» на площади Пале-Рояль. Дюма-отец, известный дамский угодник, соловьем заливался впоследствии в своих путевых впечатлениях: «Стройная как англичанка, грациозная как парижанка, томная как азиатка, ее бархатистые глаза сверкали точно грани черного алмаза». Впрочем, отметил он и «мелкие и белые зубы, созданные скорее для угрозы, чем для поцелуев». Очень скоро Григорий ощутил, как больно могут кусать эти зубки.
Весной 1859 года Кушелевы отправились в очередной вояж по Европе, кутили, однако уже без прежнего размаха. Граф был мрачен — перед отъездом пришлось оплатить сто тысяч рублей жениных долгов. А та и думать не желала о том, чтобы как-то умерить свои аппетиты. Во Франции устроила скандал, заявив, что не хочет возвращаться в Россию. Ах, у него дела в Петербурге?! Пусть едет, а она пока останется. Григорий, надо признать, отбыл в Россию с некоторым облегчением — этот бесконечный увеселительный марафон его измочалил. Кушелев купил жене прелестное имение в Перигоре и пообещал каждый месяц исправно высылать деньги.
Вскоре из Парижа стали приходить тревожные известия: графиня с пестрой компанией кутила напропалую, проигрывала в карты большие суммы и в конце концов кредиторы взяли Любочку в осаду. Муж письмом потребовал ее возвращения в Россию. Она просила подождать, пообещала вернуться, как только ее сын Александр оправится от ангины. А потом в один прекрасный день Кушелев узнал, что жена заложила и имение, и все бриллиантовые украшения — его подарки.
В начале 1861 года терпение Григория Александровича лопнуло и он отправился в Париж урезонивать транжиру. Но при виде Любочки его решимость несколько угасла — та сумела умаслить мужа, обещав держать себя в узде. Наивный граф расплатился с кредиторами и снова отбыл. Разумеется, почти сразу же и имение, и драгоценности оказались вновь заложены. На сей раз Григория не тронули слезы и клятвы, он урезал графине ежемесячный пансион, продал имение в Перигоре и разместил в газетах объявление: граф Кушелев-Безбородко никаких новых денежных обязательств жены впредь принимать на себя не намерен.
