Именно из послевоенного детства мое понимание, что нет ничего выше дружбы. Даже Шекспир ценил ее выше любви. А почему? Ведь любовь может быть без взаимности, а дружба без взаимности не бывает. Она вдохновляет. Наша с Генькой дружба освободила нас от чувства зависти. Потому что Генька делал в искусстве очень примечательное, изумительное, я восторгался и думал: «Здорово! Я тоже постараюсь сделать что-то, тебя порадовать, удивить». И он на меня так же смотрел. Поэтому у нас не было чувства зависти, и даже наше соревнование носило характер взаимных стимулов, мы вдохновляли друг друга и продолжаем это делать по сию пору. В «Медном всаднике России» — последней нашей совместной работе, которую я снял по своему сценарию, тоже музыка Гладкова, как во всех моих фильмах и мультфильмах. И «Синяя птица», и «Дон Кихот возвращается», и многие другие — это все Гладков. У него наследственный дар. Он ведь из семьи музыкантов. Его дед по матери аккомпанировал Лидии Руслановой. Отец был изумительным музыкантом и солистом оркестра Александра Цфасмана. Так что Геня — наследственный музыкант.
— А вы — наследственный артист. С чего началась актерская династия Ливановых?
— Первым был мой дед Николай Александрович. Он совсем молодым попал в Симбирск из нашей станицы Анненской, увидел театральное представление и был потрясен настолько, что понял: без театра жить не сможет. Хотел уйти в артисты, но его отец не отпускал. У прадеда моего Александра Николаевича в Симбирске была мануфактура, которая шила паруса, свой магазин. И он сказал сыну: «Не мечтай об актерстве. Ты единственный сын и наследуешь мое дело». Но Господь распорядился иначе.
Прадед купил баржу на Волге, собрал всех-всех друзей молодости, с кем работал, накрыл на берегу огромную поляну, цыган позвал, и они стали гулять. Остановиться он не мог, и когда у него кончились деньги, поскакал домой, чтобы взять еще. Скакал по краю берега, тот вдруг обломился. Прадед с лошадью полетел в воду. Были предположения, что утонул он, спасая свою любимую лошадь. Прабабка Надя, овдовев, продала баржу с мануфактурой и жила на эти деньги, а Николай Александрович ушел в артисты. Сохранилась справка волостного управления: «Отпустить крестьянина Николая Ливанова в актеры».
— Какое у него было амплуа?
— С возрастом он прославился в ролях благородных отцов, ведь у него была представительная яркая внешность. Возил с собой сундук костюмов и обуви. Тогда в антрепризах так полагалось. Он всю Россию объехал. Играл в провинции даже с Мамонтом Дальским, но до такого профессионального уровня еще подняться нужно было. Я потом нашел сколотые его золотой запонкой рецензии из разных газет разных городов — все положительно писали об игре Николая Извольского.
— Почему он взял псевдоним?
— Как-то в начале карьеры антрепренер ему сказал:
— Фамилия твоя не годится. Слишком просто. Ливанов — это не фамилия для актера. Возьмешь псевдоним.
— Что ж, извольте!
— Ну, вот уже и псевдоним есть. Будешь Извольский.
В театральном мире дед стал легендой. В 30-е годы он осел в Москве. Два года играл у Корша, два — в театре Струйского, сейчас это филиал Малого театра. Потом пришел в театр к Завадскому, а оттуда к Берсеневу в Театр Ленинского комсомола. Здесь он и закончил свою карьеру, играя вместе с легендарной Серафимой Бирман.
