Поначалу в театре все шло хорошо. С большим успехом отыграли премьеру спектакля «Свадьба с приданым». Все, кто участвовал в спектакле, купались в славе — Татьяна Пельтцер, Виталий Доронин, Володя Ушаков... Народу спектакль очень нравился — мы сыграли его 900 раз! «Свадьба с приданым» была экранизирована.
Потом в театр в качестве художественного руководителя пришел Валентин Плучек, ученик Мейерхольда, человек очень талантливый и интересный. Но я не была его актрисой.
Я его не вдохновляла. И за это нельзя обижаться. Правда, в одном из первых его спектаклей, «Пролитая чаша», я получила роль китайской Джульетты. Но в следующих своих громких спектаклях Плучек меня почти не занимал. Не то чтобы у меня совсем не было ролей... Со стороны все казалось благополучным, были и главные роли, но не глубокие, они не давали мне возможности выразить свою душу. Зрители хлопали при моем появлении, еще помня меня по «Сказанию о земле Сибирской», по «Свадьбе с приданым». Но хотелось каких-то интересных работ. Иногда проходило несколько лет, а у меня не было ни одного нового ввода... Никто не ненавидел меня, не завидовал, а просто все закончилось, будто меня и нет...
— Спектакль «Свадьба с приданым» действительно был беспрецедентным долгожителем на театральной сцене и вошел в классику советского кино. А как вы получили эту роль?
— Это было распределение, я ничего не делала для того, чтобы ее получить. На первую репетицию пришел режиссер Борис Равенских, человек небольшого роста, курносый, небрежно одетый. Снял пыжиковую шапку, улыбнулся и сказал: «Я понимаю — деревенская комедия проста как коровье мычание... Но ничего, надо уметь доращивать, уметь сочинять, этим и займемся». Мы все захохотали. Кстати, моего жениха сначала играл не мой будущий супруг Владимир Ушаков, а актер Алексей Егоров. Потрясающий статный красавец, золотые кудри, синие глаза... Роль Лукерьи Похлебкиной досталась Татьяне Пельтцер, которая сразу привнесла в наши репетиции бодрую скандальность. Это она когда-то сказала молодому Захарову: «Почему, если человек ничего не умеет в жизни, он лезет в режиссуру?» С Равенских Татьяна Ивановна тоже многое себе позволяла. Никогда не выполняла сразу то, что от нее хотят. Обычно иронично комментировала действия режиссера: «Ишь ты!», «Да ну?» У них с Равенских происходили стычки, а мы просто умирали со смеху. В общем, очень скоро в театре образовалась своя компания из актеров, которые участвуют в «Свадьбе...». Мы, потрясенные и очарованные Равенских, ходили за ним по театру, в руках у нашего баяниста всегда была гармошка. То и дело останавливались и в разных уголках репетировали пляски, частушки. Постоянно смех, шутки, веселье... Равенских эмоционально ошеломлял, вдохновлял людей, и мы, актеры, очень быстро влюбились в него, были поражены, воодушевлены.
— Именно на этом спектакле вы познакомились с Владимиром Ушаковым.
— Ушаков выглядел как голливудский киноактер. Он только что вернулся из Германии, где работал три года. Оттуда Володя привез потрясающие костюмы, а еще у него была невиданная в те годы вещь — автомобиль «Победа»! Очень красивый, с блестящими черными волосами, глубоким, приятным голосом... Вскоре я почувствовала, что Володя начал влюбляться в меня. И когда он на сцене, согласно сценарию, приобнимал меня и с неподдельной нежностью говорил свой текст: «Я ее, голубушку, больше жизни беречь буду!» — все становилось ясно... В декабре 1956 года он сделал мне предложение. Помню тот день... Услышав от меня да, Володя приехал на машине, заваленной цветами, которые он, наверное, покупал везде, где видел. Потом мы отправились к моим родителям, и он объявил им, что мы поженимся. Потом мы поехали к Володе, он жил в общежитии на Малой Бронной. Жених стал ходить по комнатам и приглашать всех на свадьбу, которая состоялась тем же вечером. В одной из больших комнат общежития поставили столы, стулья, женщины приготовили нехитрое угощение. Пришли нас поздравить Толя Папанов с женой Надей Каратаевой, Татьяна Ивановна Пельтцер, все очень радовались.
