А вот мои отношения с Пусепом никак не складывались. Он не звонил и не интересовался моей жизнью — ни когда я был маленьким, ни когда подрос. Мы виделись во время наших с мамой поездок в Черногорию. Он приходил с сестрой и ее няней Соней, на которой позже женился, — они отпускали Зину погулять со мной и мамой. Жора бросал мне: «Привет, ну как твои дела?» Дежурный вопрос и ровный голос человека, которому все равно. Ни теплоты, ни любви. Я не чувствовал, что это мой отец по крови. Мы совсем чужие. Он стал писать мне по электронной почте лишь после смерти мамы. И это не письма отца, стремящегося поддержать сына, а четкий и деловой разговор: наследство разделим так-то. Но об этом позже.
Что касается Зины, то мамина боль от вынужденной разлуки с ней, конечно, никуда не исчезла. На нервной почве даже образовалась опухоль на голове, и мама летала в Америку к моему крестному, дяде Маису (он врач), удалять ее. Бедная моя мамочка, как же она настрадалась в своей жизни, за что ей все это?
Юлия: Похищение Пусепом дочери — это трагедия всей жизни Иры. Да, ездили в гости, регулярно созванивались по телефону и скайпу. Но воспитывать на расстоянии невозможно. Став постарше, Зина упрекала мать: мол, ты меня не растила. Ира очень болезненно к этому относилась.
Евгений: Я видел, как сестра общается со своей няней — обнимает, смеется. Видно, что любит как родную мать. Это неудивительно: Соня появилась в их доме, когда сестра была совсем маленькой, растила ее, при ней Зина училась читать, теряла молочные зубы, няня повела ее в первый раз в первый класс... А мамы в это время рядом не было. Это мамина не вина, а боль. Но сложно объяснить это молодой девушке, которая росла в доме обожавшего ее отца, никогда ни в чем не знала отказа, привыкла, что будет так, как она сказала, и никак иначе. Возможно, она считает, будто мама ее бросила, предала. Наступил момент, когда Зина даже перестала называть ее мамой. Обращалась по имени-отчеству, говорила, что ей так удобнее.
Но мне хотелось бы все-таки поговорить о маме. Подруг и друзей у нее было много. Среди самых близких — поэтесса Натэлла Лалабекян и ее муж дядя Маис (я о нем уже упоминал), которые стали моими крестными, тетя Таня Васильева, Ира Грибулина, Римма Казакова, Лена Борисова... С Васильевой они лет десять, наверное, были неразлейвода, чуть ли не каждый день виделись. В выходные обязательно куда-нибудь едут: то на антикварную выставку, то на концерт в ЦДХ или ЦДЛ. Часто мама с друзьями собирались на нашей даче. Уже отстроен большой крепкий дом, сделан хороший ремонт, обустроена территория. Финансовые проблемы были, к счастью, позади. Мама очень много работала — спектакли, концерты... Мое детство прошло между закулисьем театра и ожиданием ее с гастролей. Она жила работой. Я бывал на ее спектаклях. Среди самых моих любимых антрепризный «Вид на море со шкафа» — замечательный, они играли с тетей Таней Васильевой. «Не плюй против ветра!» — тоже очень интересный.
