— Признайтесь, скучаете по кинематографу?
— Пять лет не снимаюсь, есть быть точной. Не предлагают ничего стоящего — а лишь бы появляться на экране не хочу.
Какое-то время назад через Машу передали сценарий, я стала читать. Моя героиня — бабушка за восемьдесят, у нее дочери, внучки, а сама она «железная леди». У нее на Новый год день рождения, семья собирается, бабушка говорит:
— Дедушку забыли, где он?
— В своей комнате, — отвечают дети и внуки.
Внучка бежит в дедушкину комнату — приносит урну с прахом, все по очереди подходят к этой урне и здороваются...
Съемки пока перенесли, Маша говорит, мол, жди, не волнуйся. А я и не волнуюсь, просто перебирала бумаги и попался на глаза этот сценарий. Написано: «комедия». Возможно, и снимут хорошо. Зависит от многого.
Мне, например, на съемках всегда нравилось и нравится импровизировать, придумывать на ходу. Правда, не все режиссеры такую самодеятельность приветствуют. Например Николай Губенко — а мы дружили, я у него снималась, — если вдруг вставляла хоть слово от себя или, того хуже, изменяла предложение, категорически возражал: «Пожалуйста, Лида, от сценария не отходим!»
А Василий Макарович, наоборот, говорил: «Лид, если тебе удобно так произносить, то и произноси». И не потому что я — жена и мне как бы позволены преференции. Он одинаково ко всем относился, главное, чтобы артисту было удобно.
Илья Фрэз, у которого я снималась в «Вам и не снилось...», как и Губенко, требовал: «Дословно по сценарию!» При том что сама автор повести Галина Щербакова присутствовала на съемках и восклицала:
— Браво, Лидия Николаевна, вы нашли очень точные слова для нашей героини!
Однако Фрэз упорствовал:
— Никакой самодеятельности!
Мы с Галиной принимались с ним спорить — и после нескольких часов режиссер чаще всего шел на уступки.
Хотя стычки «местного значения» иногда происходили, в целом у меня со всеми складывались хорошие отношения — и с режиссерами, и с авторами. Ролей, вы правы, много, но конечно, самые любимые связаны с Василием Макаровичем.
Перед сном мысленно опять беседую с Васей: «Вот ты мечтал хотя бы до шестидесяти пяти дожить. А я до сих пор не могу поверить, что мне уже восемьдесят два. Не чувствую в душе этой цифры. Если б не мои больные ноги, я бы, наверное, прыгала и танцевала, честное слово. Ноженьки только подводят — болят, и сильно. Но я опять читаю молитву — встаю и иду». Живу с молитвой. Как мама научила.
Редакция благодарит адвокатское агентство «Вербицкая и партнеры» за помощь в подготовке материала.
