— Одно время ходили слухи, будто Шукшина убили.
— Много позже я познакомилась с двумя женщинами, они когда-то работали при КГБ. Признались мне по огромному секрету:
— Да, его отравили, мы все об этом знали и давали подписку о неразглашении.
Уже стояли девяностые и было как бы другое государство — Россия, а не СССР. Сказала им:
— Так об этом надо говорить, писать, кричать!
Они строго ответили:
— Ни в коем случае! И вообще вам лучше забыть об этом разговоре.
После его смерти какое-то время у нас продолжали собираться друзья. Среди них Леня Куравлев, он открывал окна и кричал на всю улицу Бочкова: «Ненавижу советскую власть!» Я очень боялась, каждый раз думала: сейчас придет милиция и заберут, спаси, Господи, сохрани и помилуй.
Кому мог помешать Василий Макарович? Он же написал сценарий и хотел снимать фильм про Разина, освободительную войну против правительства и деспотизма. Восемь лет с этой картиной не мог запуститься — не пускали, закрывали. Он ходил чернее тучи... А потом внезапно умер.
— Что же вам дало силы жить дальше?
— После похорон моя мама отвела меня, от горя еле переставляющую ноги, в храм. Там мы стояли на коленях и молились за упокой Васиной души. Просили, чтобы Господь дал нам сил и указал путь.
И Он нас не оставил. В том числе в материальном смысле. После смерти Шукшину не нужно было пробивать стены и что-либо доказывать. И даже те столичные снобы, кто вчера посмеивался над его простоватостью, рассмотрели в нем и острый ум, и талант, и признали великим русским писателем. Начали печатать — не только в СССР, но и переводили на другие языки, ставили пьесы, снимали фильмы. Нам пошли авторские отчисления, стало понятно, что не пропадем.
Девочки вступили в подростковый возраст. Маша строила планы выйти замуж и стать мамой. Оля заявила: «А мне муж не нужен, поеду путешествовать!» — так впоследствии и поступила, уехала, всюду побывала, во Франции даже пожила. Маша замуж вышла, дочку родила, деньги собирала, чтобы отдельное жилье купить, — копеечку к копеечке, она очень бережливая.
В моей жизни через год после смерти Василия Макаровича появился замечательный человек — Миша Агранович, оператор. Мы познакомились на съемках картины «Трын-трава». Когда стали жить вместе, на меня камни посыпались из-за того, что он еврей. Мол, как жена могла предать память русского писателя! Такими все вдруг стали моралистами.
